Цитаты из книги автора Николай Кун Что рассказывали греки и римляне о своих богах и героях

. Зарыл Аполлон в землю тело Пифона там, где стоят священные Дельфы, и основал он в Дельфах святилище и оракул, чтобы прорицать в нем людям волю отца своего Зевса

Громко зазвучала торжествующая победная песнь (пэан), и вторила ей золотая кифара златокудрого Аполлона, победителя Пифона.

Над всеми привидениями и чудовищами властвует великая богиня Геката. Три тела и три головы у нее. Она безлунной ночью блуждает в глубокой тьме по дорогам и у могил со всей своей ужасной свитой, окруженная стигийскими собаками. Она посылает ужасы и тяжкие сны на землю и губит людей. Гекату призывают как помощницу в колдовстве, но она же и единственная помощница против колдовства для тех, которые чтут ее и приносят ей в жертву собак на распутьях, где расходятся три дороги.
Ужасно царство Аида, и ненавистно оно людям.

Трапеза состояла из овощей, свинины, меда, молока, сыра, плодов и вина в деревянных чашах.

С тех пор у дверей дома, где есть умерший, вешали греки ветвь кипариса, его хвоей украшали погребальные костры и сажали кипарисы у могил.

Посмотри, каков я собой! Я смотрел на свое отражение в воде и сам себе очень понравился. Зевс не больше меня ростом; вы ведь все говорите, что этот самый Зевс правит на Олимпе. Посмотри, какие густые у меня волосы, они спускаются мне на лицо и на плечи, словно лес; это очень красиво! Ведь и лошадь красивее, когда у нее густая грива. А какая у меня громадная борода! Во лбу у меня сверкает один глаз, величиной с большой щит. Ведь и на небе светит одно только солнце! Ты только подумай, – если ты станешь моей женой, Посейдон будет твоим свекром! Я не боюсь вашего Зевса и его молнии; только пред тобой я склоняюсь; твой гнев для меня страшнее молнии. Зачем же ты гонишь циклопа и любишь какого-то Акида? Погоди! Попадись он только мне! Узнает он, какова сила в моих руках! Я разорву его на куски и брошу к тебе в море! Я сгораю от любви, Галатея! Любовь огнем горит у меня в груди, и мне кажется, что во мне целая Этна! А тебя это нисколько не трогает!

– О, Галатея! Ты белее белого цветка волчьей ягоды, цветешь роскошней луга, стройнее ольхи, блестящее стекла; ты слаще спелого винограда, приятнее тени летом; ты мягче лебяжьего пуха и нежнее простокваши. Ты дичишься меня более, чем молодая телка, ты непреклоннее старого дуба. Сама ты гибка, как ивовый прут, и неумолимее этих скал. Ты горда, как павлин, жжешь меня сильнее огня и колешь сильнее терновых шипов. Ты яростнее медведицы, у которой маленькие медвежата, и неукротимее гидры. О, ты бежишь от меня даже скорее, чем бежит олень от собак, прямо-таки так скоро, как дуновение ветра! А ведь у меня есть пещеры, в которые летом не проникает луч солнца, а зимой холод. У меня много фруктов, есть у меня и виноград пурпурного цвета и желтого, как золото; для тебя я сберегу и того, и другого. Ты будешь сама собирать в лесу землянику, а осенью будешь собирать сливы, и темные, и желтые, как воск. Никогда не будет у тебя недостатка в каштанах, лишь стань моей женой! Посмотри! Это стадо мое, да и кроме этого у меня много стад в лесу, в долинах и в стойлах. Если бы ты спросила, сколько у меня овец, я не мог бы ответить. Ведь это только беднякам прилично считать свой скот! У меня всегда сколько угодно молока, белого, как снег. Часть молока можно выпить, а из остального сделать сыр! О, я приготовил даже подарок для тебя! Это не какой-нибудь заяц или козленок, или голуби, или птичье гнездо. Нет, я подарю тебе двух молодых медведей! Хорошо тебе будет с ними играть! Они так похожи друг на друга, что их и не отличишь. Я нашел их в горах у медведицы еще совсем маленькими и тотчас сказал: «Их я выкормлю для моей повелительницы». Высунь скорее голову из моря, приди скорее, Галатея, не отказывайся от моих подарков!

Дикий циклоп начал даже заботиться о своей красоте. Он расчесывает свои косматые волосы киркой, а всклокоченную бороду стрижет серпом. Он даже стал не таким диким и кровожадным.

Пышно разрослись мак и снотворные травы у грота; темные туманы клубились там над землей, погружая все в глубокий сумрак. Вошла Ирида в темный грот, и озарился он радужным блеском. В гроте спал бог Гипнос, а вокруг него лежали сны, их было так много, как листьев в лесу, как колосьев на плодородной ниве.

Явилась на охоту из Аркадии и Аталанта, быстрая в беге, как самый быстроногий олень. В горах была воспитана Аталанта. Ее отец велел отнести ее в горы тотчас же после рождения, так как он не хотел иметь дочерей. Там, в ущелье, вскормила Аталанту медведица, а выросла она среди охотников. Как охотница самой Артемиде была равна Аталанта.

Вернулся опять на свет солнца Тесей, но не радость принесло ему это возвращение. Разрушены были неприступные Афидны, Елена освобождена, мать его в тяжком плену в Спарте, сыновья Тесея, Демофонт и Акамант, принуждены были бежать из Афин, а вся власть была в руках ненавистного Менесфея.

Через мрачную расщелину в Колоне, у Афин, спустились друзья в подземное царство.

Не оружием бились герои с кентаврами. Невооруженными пришли они на пир. Все служило оружием в этой битве: тяжелые кубки, большие сосуды для вина, ножки сломанных столов, треножники, на которых курились только что благовония, – все пущено в ход.

Тесей и Пейрифой поражены были величием друг друга, оба одинаково исполнены были храбрости, оба были могучи, оба были прекрасны. Бросили они оружие и, протянув друг другу руки, заключили между собой союз тесной, нерушимой дружбы и обменялись в знак дружбы оружием. Так стали друзьями два великих героя, Тесей и Пейрифой.

Чтобы вызвать Тесея на битву, отправился Пейрифой к Марафону и там на тучных пастбищах похитил стадо быков, принадлежавшее Тесею.

Амазонки ворвались даже в самый город и заставили жителей спастись на неприступный акрополь. Амазонки же разбили свой лагерь на холме ареопага и держали в осаде афинян.

А корабль Тесея быстро несся на своих черных парусах по лазурному морю.

Он отдал жену свою Мегару в жены другу своему Иолаю, а сам ушел опять в Тиринф.

Схватила Прокна сына за руку и увела его в дальний покой дворца. Там взяла она острый меч и, отвернувшись, вонзила его в грудь сына. Разрезали Прокна и Филомела на куски тело несчастного мальчика, часть его сварили в котле, часть же изжарили на вертеле и приготовили Терею ужасную трапезу. Прокна сама прислуживала Терею, а он, ничего не подозревая, ел кушанье, приготовленное из тела любимого сына. Во время трапезы вспомнил о сыне Терей и велел позвать его. Прокна же, радуясь своей мести, ответила ему:
– В тебе самом тот, кого ты зовешь!

Надел сын Зевса плащ и приступил к жертвоприношению. Прежде принес он двенадцать отборных быков в жертву Зевсу, всего же сто жертв заклал герой богам-олимпийцам. Ярко вспыхнуло пламя на алтарях. Геракл стоял, благоговейно воздев свои руки к небу, и призывал богов.