Отель построен в конце XIX века, в лучших традициях изящной архитектуры. Невысокое здание, всего в три этажа, и мансарда. Сливочный фасад с терракотовыми откосами окон, серыми ставнями и рукописными фресками в стиле модерн. Белые тканевые маркизы, классическая линия арочной дуги, черная черепица, венчающая крышу луковка башни, словно сошедшая со страниц старинных немецких сказок. Это летний дворец, похожий на эклер.
Улыбнувшись, она скрылась в недрах кухни, оставив после себя легкий дурман – вечный спутник красивых женщин, как мне потом стало ясно.
Помнится, раз ступив на эту землю, я был уверен, что смогу заразиться удачливостью, просто надышавшись здешним воздухом.
м.
Впрочем, есть женское и ласковое, а есть мужское и интересное.
Прошлое должно оставаться в прошлом, ведь однажды, столкнувшись с утраченным раем, можно обнаружить себя на оборотной стороне.
С некоторых пор я убежден: чем уродливее прошлое и чем старательнее мы пытаемся его забыть, тем полезнее бывает столкнуться с ним для отрезвления. Извлечешь это пагубное колдовское зернышко – глядишь, удастся вырвать с корнем и гнилые побеги.
Все ужасы заботливо упакованы и отправлены на антресоли сознания милостивыми нейросетями. Или что там руководит нами.
Мы как в средние века… Нас так воспитывают, мы все знаем, что такое быть мужиком. Быть сильным. Быть смелым. Быть агрессивным лучше, чем робким. Мягкость равно трусость. Доброта равно слабость. Мы вообще-то не очень-то умеем чувствовать. Нас с детства учат не плакать, не распускать соплей. И выходит, мы чуть что – злимся. Когда испуганы – злимся, когда растеряны – злимся…
Родители – сила, которая дает жизнь, но забирает взамен частичку души. Они нас питают, пропитывают собой. Они лепят нас по своему образу и подобию. И мы формируемся от них так же, как они когда-то сформировались в своей семье. Нравится нам это или нет – мы всегда будем в какой-то мере ими.
– Ну так это и естественно, так оно обычно и бывает. Мы все травмируем друг друга. Уродуем. И выбираем друг друга себе под стать. Ебанца к ебанце. – Она улыбнулась. – Так что нет ничего удивительного