Это право распоряжаться собой, своей жизнью, своей землей. Ты можешь оставить после себя дикую, унылую пустошь, а можешь превратить ее в цветущий, прекрасный оазис.
Сад закабаляет. Но это единственный вид рабства, который на самом деле никогда не в тягость, даже если при этом вы приговорены выслушивать жалобы, как всё дорого и как это утомительно – заниматься садом. Не верьте! Так жалуются на любимых, отнимающих слишком много сил, времени и денег.
Это сад преодоления невзрачности ежедневной жизни, отчужденности человека, постоянно осознающего себя меньшинством в серой массе традиционности
Саша Подзярей цитирует в своем эссе мысль Джармена о том, что всякий сад – это подобие, отражение в нашем сознании библейского Рая. Разведение сада – это ментальная попытка вернуться в Рай, точнее, в нашу интерпретацию этого библейского Эдема, откуда мы были изгнаны.
Сад – зеркало человеческого темперамента, своего рода дневник человека, хроника его жизни.
Сад – модель мироздания, которую ты сам творишь из подручных средств. Это попытка рая
после всех безумств и стрессов мегаполиса только природа способна помочь нам обрести себя заново, дать глотнуть другого воздуха, успокоить пульс и душу.
гармония редко возможна сама по себе, а требует постоянного присмотра и ухода.
. В октябре 1905 года кто-то поджег сахарные склады и лесопильню. Тогда сгорело всё: конфетная фабрика, готовая и оплаченная продукция на многие тысячи рублей, столярная и плотницкая мастерские, стружечный и лесопильные цеха. Две недели бушевал пожар, который никак не могли потушить. Расплавленный сахар, конфеты, сливочная патока – всё это непрерывной горячей массой текло в реку Воронеж. Старожилы вспоминают, что еще долго потом у местной воды был приторный вкус. Так и непонятно, кто же поджег? То ли местные революционеры постарались, то ли за этим пожаром стояли денежные махинации управляющего Г. Коха, пытавшегося таким образом замести следы. Но сумма убытков составила астрономическую по тем временам сумму 250000 рублей