Однако, когда человек теряет контроль над вещами, они прекращают движение и вызывают ужас.
Публичная жизнь рационализируется, превращая человека в «штифтик», как выразился герой «Записок из подполья» Достоевского, ради достижения государственных, политических задач, в то время как интимные переживания невербализируемы, сложны и противоречивы.
Согласно Бергсону, бытие представляет собой бесконечный процесс свободного творческого развития, а наша жизнь – это непрерывное созидание самих себя, в котором каждый миг является актом творчества.
Соседний мир может быть и во мне самом.
Соседний мир может быть и во мне самом.
Соседний мир может быть и во мне самом.
Сравнение мира с растением имеет важное значение, так как оно подчеркивает отсутствие временных рамок: «Растения тем и отличаются от животного, что для них нет времени»
Важно понимать, что требование мыслить картезиански – ясно и отчетливо, через строгие определения, – не соответствовало словесному творчеству «чинарей», которые стремились освободить язык от границ господствующего логического мышления.
Рестораны строят поближе к воде, чтобы открывался широкий кругозор, и, когда их располагают над самой водой, их называют поплавками. Коммерсанты – это практические философы, они понимают, что нужно человеку. А что же нужно человеку? Ему нужно созерцание. На миг приподнять голову, оглянуться кругом и вдохнуть свежий воздух. А потом снова плыть среди бурной пены, пока хватит сил и радость не перейдет в изнеможение, в смерть. Ведь никто никогда не жил ни для себя, ни для других: все жили для одного – для трепета.