И в душе моей растет такая скорбь, что я наконец разрываю этот сон…
Глуб
в этой столь мне родном – то же время столь далекой и сказочной стране.
все, окружающие меня, тоже вне ее, хотя они и двигаются, пьют, едят, говорят, смеются.
но вместе с тем и несказанно тяжко, так тяжко, точно вся вселенная на краю погибели, смерти.
Я мальчик, ребенок, нарядный и счастливый наследник всего этого мира, и мне тоже празднично,
И я тоже в усадьбе, в доме, за обедом, но вместе с тем, я весь этот день, усадьбу, гостей и даже себя самого только вижу: чувствую себя вне всего, вне жизни.
Черный ад обступает радостный солнечный мир усадьбы.