В приложении удобнее
Цитаты из книги автора Когда здесь была Марни
Свобода и пустота, как хорошо! Ни с кем не надо говорить, изображать вежливость… беспокоиться ни о чем не нужно…
Беспомощные слезы прокладывали по щекам горячие дорожки. Все было плохо. И сама Анна — всех хуже.
Стоял один из тех пасмурных, жемчужно-серых безветренных дней, когда море и небо сливаются в единое целое и все как бы смягчается, становясь задумчивым и печальным.
Просто сидела, мечтая о чем-то очень приятном и тихо улыбаясь собственным мыслям. Отправляла в рот булочку за булочкой и, кажется, почти не замечала этого.
Она смотрела на вышивку в рамочке — и даже ее ненавидела. «Все испытывайте, хорошего держитесь». А где оно, это хорошее, кто его вообще видел?
Я тебе еще секрет расскажу, — проговорила она серьезно. — Я взрослеть не хочу! Совсем! Никогда! У меня не получится быть правильной взрослой, как мама и ее подруги. Я хочу остаться такой, какая я сейчас. Навсегда
— Я в самом деле бездельничать ужасно люблю, — совершенно искренне объяснила она.
залось, он так долго следил за приливами и отливами, что и думать забыл о суете жизни, происходившей где-то там, на берегу… погрузился в тихую спячку. Наверное, ему снились летние каникулы, пляжные сандалии, разбросанные в комнатах первого этажа, а в верхнем окошке еще развеваются сухие обрывки водорослей, подвешенные кем-то из детей вместо флюгера.
Снаружи, наполовину загороженный ва
Миссис Престон очень хотела, чтобы та почувствовала себя защищенной, окруженной заботой и любимой.
Анна, однако, ощущала это ее старание, и оно было ей неприятно
Анна, однако, ощущала это ее старание, и оно было ей неприятно
В это время над головой снова пронеслась серовато-бурая пичуга, прокричавшая:
— Жаль меня! Жаль меня
— Жаль меня! Жаль меня
незаметно смениться ощущением одиночества. Анна знала: даже если бы они познакомились, подружиться с ними ей не светило. Эти дети были «внутри». Невооруженным глазом видно. «Ну и ладно. Все равно не хочу ни с кем сегодня больше знакомиться…»
О книге «Когда здесь была Марни» она говорила так: «Можно много книг написать, но вашу душу заключает в себе лишь одна из них!»
все зависит от того, как ты себя ощущаешь глубоко в душе
Но вся штука была как раз в том, что Анне вовсе и не хотелось. В смысле — больше не хотелось. Она не взялась бы втолковать этого миссис Престон, но сама отчетливо понимала: задушевные подружки, чаепития и все прочее были… ну… для тех, кто находился внутри некоего волшебного круга. Анна же определенно пребывала вне его. За чертой. Поэтому ее это все не касалось. Вот так. Все очень просто.
взглядом тесную комнатку с белеными стенами, низким покатым потолком и всего одним окошком, сидевшим так близко к полу, что если не нагнешься, то наружу и не выглянешь. Окно выходило во дворик, окруженный опять-таки белеными стенами. В дальнем его конце виднелась отдельная будка туалета с длинным жестяным умывальником на стене. Вдали расстилались поля
Я угадал?» – И он обернулся к ней.
«Я думала, вы со свинкой разговариваете», – ответила она
«Я думала, вы со свинкой разговариваете», – ответила она
она побежала вдоль дамбы назад, думая о странных смыслах слов «внутри» и «снаружи». Какая разница, сколько народу вокруг, одиночка ты или живешь в большой семье! Например, Сцилла и даже Эндрю временами оказывались «снаружи». Теперь Анна знала: все зависит от того, как ты себя ощущаешь глубоко в душе.
Когда тебя любят, становится легче расти и взрослеть. А Марни в каком-то смысле так и не повзрослела.
Чем дольше живешь, тем труднее становится вот так ткнуть пальцем и заявить: в этом виноват он, а в этом — кто-то другой. Уж простите мне мою высокопарность, но с высоты прожитых лет картина становится очень сложной… Все оказываются понемногу виновны, а конкретно — вроде как и никто…