– Я не трахаю пьяных девушек.
– Я не пьяная, а слегка нетрезвая. Большая разница.
Мы были лучшими друзьями… но наши внутренние демоны были родственными душами.
Я стала понимать, что семья – это не всегда кровные узы… порой это просто люди, которые находятся рядом с тобой, даже когда все остальные отворачиваются.
Дилан Тейлор.
– Я здесь!
Вокруг разнесся смех, когда я побежала к трибуне так быстро, как только могла.
– У-у-у-у! Это моя кузина! – услышала я крики Оукли, когда получала свой аттестат.
Но за всеми хлопками – и воплями Оукли – был один человек, который болел за меня громче всех.
Джейс.
Он стоял на своем стуле, хлопал в ладоши и выкрикивал мое имя так громко, что, наверное, впоследствии потеряет голос.
В его глазах плескалась чистая гордость. В момент, когда наши взгляды столкнулись, он прошептал одними губами:
– Я люблю тебя.
– Насколько я помню, вы с Джейсом все еще заканчиваете школу. Так что, черт возьми, да, я приду.
Я обняла его во второй раз.
– Ты лучший кузен в мире, ты это знаешь?
Оукли фыркнул.
– Ну, хоть в чем-то я лучший.
– Ты лучший во многих вещах, Оук. Поверь в себя хоть немного.
Боже, ты такой засранец, – пробормотала я, когда мы шли к его машине.
На его лице появилась дерзкая ухмылка.
– Да, но я твой засранец.
Да, мой
Наклонившись, я провела большим пальцем по имени Лиама.
Мне так жаль, что я причинила тебе боль.
Я повернулась, чтобы уйти, но тут мне на нос села голубая бабочка.
Сойер улыбнулась.
– Моя бабушка часто говорила мне – бабочки порхают, когда рядом ангелы летают.
Волна эмоций захлестнула меня, когда бабочка взмахнула крыльями и перелетела на надгробие Лиама.
Ее бабушка была права
– Клянусь, половина мировых проблем была бы решена, если бы люди просто научились общаться…
Я ахнула, когда Джейс раздвинул мои ноги и стал дразнить кончиком своего пальца. – И грязно.
Он поводил им вверх и вниз по моему клитору, прежде чем скользнуть вниз.
– Мне нравится, какой влажной становится для меня твоя маленькая киска. – Он погрузил свой палец внутрь, и я задрожала. – Будет так чертовски приятно, когда ты сядешь на него и заставишь меня кончить.
Мое дыхание стало прерывистым, и я полезла в ящик тумбочки за презервативом.
Надев его, Джейс перекатился на спину и сжал свой член. Голод, заполонявший его глаза, пока он смотрел в мою сторону, ни с чем не спутать.
Я хотела навсегда сохранить его таким в своем памяти, потому что, честное слово, это самое горячее, что я когда-либо видела.
Его взгляд был полон ярости, он притянул меня к себе.
– Ты слишком долго возишься. – Джейс провел костяшками пальцев по моему соску. – Я, черт возьми, не могу ждать, особенно когда дело касается тебя.
Поддразнивая его, я все так же медленно опустилась на его член.
Его руки обхватили мою талию, и он поднял бедра вверх, проникая в меня до самого конца.
– Еще, давай еще.
Используя изголовье кровати как рычаг, я прижалась к нему.
– Так лучше?
Его губы со стоном приоткрылись, когда я нашла ритм, который ему нравился.
Может быть, вы с Дилан сможете видеться тайно, – предложила Бьянка. – На днях я видела фильм, в котором муж главной героини ушел на работу, а к ней пробрался парень, который чистит бассейны. Она была так рада его видеть, что опустилась на колени…
– Какого хрена? – Мы с Коулом закричали одновременно. – Как ты… где ты…
Я не мог сформулировать мысль нормально, поскольку мой мозг не хотел знать, откуда моя младшая сестра раздобыла порно.
Бьянка откусила кусочек груши.
– На прошлой неделе я зашла в папину комнату, искала мамин лак для ногтей. Я не хотела спускаться вниз, чтобы накрасить ногти, поэтому включила телевизор, и там был этот фильм. – Она надула губки. – Но я не успела его досмотреть. Потому что пролила лак на ковер как раз в тот момент, когда дамочка начала молиться.
Мы с Коулом обменялись взглядами.
– Начала молиться? – спросил Коул.
– Да. – Бьянка невинно пожала плечами. – Иначе зачем ей стоять на коленях?
– Потому что она м…
Я бросил на Коула убийственный взгляд.
– Молилась. – Он покашлял. – Уверен, она очень усердно молилась.
Я снова заставил себя дышать. Учитывая, что у Бьянки не один, а три старших брата, она не начнет так молиться лет до восьмидесяти пяти.