– Что они не поделили?
– Здравый смысл
Король и королева Подземного мира. Воплощённая смерть и торжествующая жизнь. Свет и тьма, плотно спаянные воедино.
Боги рассказывают собственные сказки.
Пугают своими кошмарами. Приглушив масляные лампы или электрический свет, шепчут о чудищах, что спят во мраке. О том, как мир может трещать по швам, расползаться, будто истлевшая ткань, – из этих дыр полезет то, что питается страхами и чужой силой.
У чудовищ почти нет разума. Есть голод и желание разрушать.
– Ты наши песни новые слышал? Я присылал альбом.
– Нет.
– Сет! Мог бы хоть перед концертом!
– Я не записывался в ряды твоих восторженных фанаток.
Гадес хмыкнул:
– Но я мог бы расписаться у тебя на груди.
– Мне не пойдет юбка, извини.
Люди исчезают, боги застывают, мир меняется, даже пустыня. А звёзды будут светить всегда. Когда весь мир умрёт
Он мог бы рассказать, что можно пройти тысячи дорог и они всё равно не приведут тебя к дому. Пока не найдёшь его внутри себя. Можно оставаться бродягой, перед которым расстилаются все пути, но только когда тебе есть куда возвращаться.
– Ты сейчас светишь слишком ярко.
Анубис не мог удержаться, чтобы не поддеть друга. Его сила действительно заполняла кухню, смолой с нотками шерсти, сливалась с отголосками Нефтиды, вихрилась нагретой на солнце миррой.
Анубис наслаждался этим ощущением. Оно наполняло его покоем, напоминало о Кемете и песках пустыни. Он старался максимально смягчить собственную силу, чтобы она не смешивалась – не мешала.
– Не надо так делать, – негромко сказал Амон.
– Что именно?
– Ты забыл, я же глава пантеона. Чувствую, как ты силу приглушаешь. Не надо, это мешает. Попробуй её… вплести.
Нахмурившись, Анубис аккуратно попробовал: он ощущал призрачные крылья мертвецов за спиной, мглистые, пахнущие погребальными благовониями. Запах кедрового масла будто нагревался на солнце.
Стоило Нефтиде выйти с кухни, Анубис тут же оживился:
– Слышал, Ра? Мы весёлые и милые.
– Нечего называть меня Ра!
– Нет. Она невкусная. И ты не купил мне яблочные дольки.
– Ой, не занудничай! Ну, невозможно постоянно есть твои блинчики. Иногда хочется и какой-нибудь гадости.
– Надеюсь, это признание, что моя готовка не гадость.
– Ты знаешь, я люблю, как ты готовишь.
Вишнёвый. Амон уверял, что рецептом поделился то ли умирающий узник в тюрьме, то ли известный кулинарный блогер. Готовил пироги Амон крайне редко: вишню требовалось хитрым образом вымачивать в бренди или другом алкоголе едва ли не сутки.
Этот пирог обожал Анубис. Любитель сладкого, он говорил, что вишня и алкоголь – это прекрасно, а уж когда они объединяются, точно божественно.