Если мне не в чем себя упрекнуть, грязь ваших мыслей меня не заденет.
Никто не мог сказать, сколько точно. Надпись с датой закладки над входом совсем стёрлась. Отец шутил, что мы живём в музее.
— А я вырос в приюте, — Дирин произнёс это так спокойно, словно не видел в своём сиротстве ничего особенного. — Мама умерла, когда мне исполнилось три года, отец погиб ещё раньше. Здорово, наверное, знать своих родителей.
— Ты совсем их не помнишь? — ахнула я.
— Совсем. Даже размытых образов в голове не сохранилось. И изображений никаких: я из маленькой деревни у самых льдов, там суровая жизнь, людям не до портретов. Девять месяцев в году лежит снег, представляешь? Ирвин потом все архивы перерыл, ничего не нашёл. Я его не просил, он сам хотел сделать мне приятное. Ирвин очень добрый, Мэй.
Мы вышли к небольшому скверику — четыре аляповатых фонаря с завитушками, две чугунные скамейки с деревянными сидениями, старые развесистые берёзы и бронзовый бюст неизвестного летта в центре. Похожий садик был и в Орлисе, только с памятником какому-то политику.
— Присядем? — предложил Дирин.
— С удовольствием. Ноги гудят. Давно столько не ходила.
— Я тоже. Обленился, всё на колёсах.
— Радуйся, что не на лошадях, — улыбнулась я. — В Катизе мне довелось ездить верхом. После нескольких часов в седле по… всё, в общем, болит.
то, что становится понятным, больше не страшно.
Коридор вывел меня к лестнице, не потребовалось расспрашивать служанку, которая старательно натирала оконные стёкла и покосились на меня с выражением крайнего неодобрения.
гидорийцы основали Кирею, много веков спустя появился Гидар, за ним — Катиз и Нейсс, ещё позже — Дарос и Керон, и сравнительно недавно на востоке возникла Огория.
Это не легенда, — с Тэйтом хотелось быть откровенной. — Гидория была единым могущественным государством в те времена, когда льды и пески занимали две трети существующего мира. Именно там изобрели тоннельные устройства, приборы для управления погодой и многое другое. Затем произошёл чудовищный катаклизм, в результате которого Гидория погибла, посреди материка поднялись горы Северного Предела, льды отступили, а на месте бывшей столицы разлилось Нейсское море.
Тэйт рассмеялся и подставил руку под струйку, стекающую с карниза, во все стороны полетели брызги. Я никогда не видела его таким… счастливым? Тоже выставила ладонь. Дождевая вода была тёплой. Или так казалось потому, что она стекала с пальцев Тэйта?
— Попасть под дождь — к удаче, — вспомнила я старую кирейскую примету.
— Да?
Прежде чем я опомнилась, Тэйт выскочил под ливень. Белый шёлк рубашки моментально напитался водой и обрисовал поджарое тело, волосы потемнели.
— Мне как никогда нужна удача!
Ожившая мечта. Ведь Тэйт тоже красив, не меньше Ирвина, только эта красота необычна и не так заметна. Но я — я не осталась бы к ней равнодушной.
На его лице возникла слабая улыбка.
— Будь счастлива, Мэй. Потому что тогда буду счастлив и я.
Даже сейчас он придержал дверь, пока я выходила.
В коридоре я поняла, что плачу.
Дом — там, где твоё сердце.
Моё сердце было рядом с Тэйтом.