Я усвоил, что человек может привыкнуть к работе и оставаться сосредоточенным на ней, не обращая внимания на вопиющие детали.
Он с непоколебимой уверенностью оторвался от земли и в парении прошел до действующей полосы. Там он опустил нос вниз, и мы помчались к Манхэттену. Это было в сентябре 2000 года. Мы летели из Тетерборо над Гудзоном на высоте примерно четыреста футов. Когда мы пролетали мимо башен-близнецов, Харрисон произнес:
— Не верится, что можно летать так близко к ним.
К 1970 году пилоты из моих старых подразделений, «Синих Звезд» и «Пасторов», пытались понять, как им уворачиваться от ракет с тепловой системой самонаведения! Я считаю, что мне сильно повезло оказаться в авангарде боевых пилотов Первого отряда, в старые добрые времена ловушек и ям с кольями, стрекочущих штурмовых винтовок, глухо стучащих пулеметов пятидесятого калибра и ухающих минометов.
На должности инструктора-методиста я учил прибывающих из Вьетнама пилотов основам эффективной подготовки курсантов. Я стоял на сцене, будто летчик-бестселлер, и раздавал экспертные советы о том, как стать таким, как я. Не можешь сам — учи других.
Кошмары продолжались весь месяц, а мои ночные пробуждения стали еще хуже. Находясь в собственном доме, я коротал ночи в одиночестве. Когда Пейшнс и Джек засыпали, я украдкой выходил из комнаты и читал, клеил модели самолетов, занимался чем угодно, лишь бы заснуть. Как правило, я укладывался спать в четыре-пять утра.
пути к кассе захватил выпуск Newsweek. Кассирша, молодая женщина, взяла протянутые деньги и поинтересовалась, не из Вьетнама ли я возвращаюсь. Я гордо ответил:
— Да.
Внезапно она злобно уставилась на меня и произнесла:
— Убийца.
Я долго смотрел на нее в замешательстве. Затем улыбнулся. Я понял, что она перепутала меня с кем-то другим.
Сотни измотанных солдат собрались на артиллерийских позициях и отправились в марш длиной в пять миль до взлетной полосы. Они маршировали строевым шагом по пыльной дороге. Мошкара жужжала в спертом воздухе. Никаких девственниц, кидающихся цветами. Никаких плачущих престарелых дам. Никаких суровых мужиков, пускающих скупую слезу. Солдаты маршировали под звуки своих глухих шагов.
— Представляю, как они бесятся, — произнес Гэри, прислонившись к своему дверному окну и разглядывая колонну. — Особенно когда смотрят наверх и видят пустые вертолеты над собой.
Мы летали взад-вперед над колонной в четыре строя клином на высоте пятьсот футов на протяжении всего марша. По задумке, мы должны были добавить торжественности, или подчеркнуть историческую значимость этого события. Но, как выразился один ворчун: «Мы так и не поняли, почему вы, засранцы такие, не спустились и не подбросили нас».
Кавалерия прочесывала горные хребты и долины на протяжении двух дней. Затем они направились обратно к разбомбленной долине. Сеть сомкнулась, но рыбы внутри не было. Тупые мелкие варвары сбежали, проявив минимум уважения к выдающимся технологиям. Они последовали принципам дзюдо и выгнулись, но не сломались.
А все эти переселения для местных деревенских жителей равноценны смерти. Эти люди рождаются, вырастают и умирают в одних и тех же деревнях, деревнях своих предков. Родная деревня значит для них все на свете. И что же мы творим? Проводим через эти деревни свои войска, сжигаем их дотла, чтобы выгнать вьетконговцев, перевозим крестьян бог знает куда, в одночасье превращая их в беженцев, иждивенцев и беззаветных-ненавистников-американцев.
Мне показалось, или только что сюда подъехала машина скорой помощи, забитая доверху шлюхами, которых тут же растащили по палаткам?
— Это же противоречит всем правилам, — произнес я.
— Слышь, это наша скорая помощь, — ответил Док.
— Если бы такое произошло в Кавалерии, все бы отправились под трибунал.
— У нас все схвачено, — пояснил Док. — Патрульные никогда не станут тормозить скорую помощь. Черт возьми, это был наш лучший обмен.
— Вы обменялись на скорую помощь?
— Ага. Перстень получил машину скорой помощи, грузовик и джип за один «Хьюи».
— «Хьюи»?!
— Ага, за «Хьюи». Одну из наших вертушек, которую изрешетили в хлам. Ее отправили на списание, бортовой номер вычеркнули из всех журналов. Перстень умудрился обменять эту развалюху. Сделка удалась отчасти потому, что наши механики по кускам собрали вертушку обратно. Выглядит паршиво, но летает.
— Обалдеть.
— Ага. У Перстня башка варит.