У каждого фаната есть своя история о том, какую роль Боуи сыграл в его жизни. Моя — уникальна, как и все остальные
Получается, в этом смысле «The Laughing Gnome» рассказывает не просто о Терри, а еще и о том, что тот значил для младшего брата. О том, что он был его альтер-эго, постоянно возвращающимся из изгнания и напоминающим о том, кем Боуи мог и так боялся стать. Смеющийся гном — персонаж, олицетворяющий как безумие, так и истину, сумасшедший смех и глубокомысленное предупреждение. Ты не можешь его поймать и не можешь избавиться от него. Его невозможно усмирить, но можно принять и понять, и не просто чтобы установить мир, но и получить для себя выгоду («мы питаемся икрой и медом, потому что они [гномы] зарабатывают для меня кучу денег»). Если мы до конца осмыслим это толкование, то придем к выводу, что Боуи стремился к успеху не просто потому, что жаждал славы. К творчеству его двигало желание вытеснить мысли из своей головы в сферу искусства. Он предпочитал переплавить свою галлюцинацию в комический образ, а не слушать этот визгливый смех, запертый в его собственной голове. Он хотел выплеснуть эту энергию, пока она не свела его с ума. Он чувствовал, что искусство может спасти его, и, возможно, так и вышло. Как предсказывалось в песне, оно, безусловно, принесло ему успех.
Любая песня Боуи, как и сам их автор, — это информационная матрица с многочисленными вариантами взаимосвязей.
Я не стал новым Боуи — на это не способен никто, — но, вдохновившись его примером, я стал лучшей, яркой и смелой версией самого себя
Бисексуальность, по его словам, была «чем-то вроде фигового листка», способом втихаря, в обход правил говорить о гомосексуальности, и использование Дайером кавычек могло быть лукавым указанием на этот камуфляж.
Одна дама рассказала, что ее няня постоянно встречала Дэвида и его мать в овощной лавке мистера Булла. «Когда он был маленьким, она всегда повязывала ему волосы пестрыми лентами, потому что хотела девочку. Неудивительно, что он вырос таким странным!»
Да, вот теперь он наконец добился своего. Но ведь с того момента, как Дэвид Джонс присоединился к The Konrads и начал играть каверы Shadows в клубе Royal Bell в Бромли, прошло уже целых десять лет. Десять лет фальстартов, разочарований и провалов. Да, Боуи был выдающимся артистом, но от других ребят, игравших в группах в 1962 году в Бромли, его во многом отличало именно упрямое нежелание сдаваться в тот ранний период — благодаря этому мы, собственно, о нем и узнали. Его история важна, потому что Боуи продемонстрировал нам, помимо всего прочего, чего может добиться обыкновенный человек, обладающий достаточным упорством и верой в свои силы. Для этого ему понадобилось десять лет. А если бы вы начинали сейчас, кем бы вы стали спустя десятилетие?
Между тем, во многих смыслах он как раз был на нас похож. Он не учился вокалу. Он не проявлял музыкальных способностей в ранние годы. В подростковом возрасте он был застенчивым фронтменом, неуверенным в своем голосе. Если вы по порядку прослушаете его синглы 1960-х, то заметите, как набирал силу его вокал. В пятнадцать лет он самостоятельно научился играть на саксофоне, слушая любимые пластинки. Вплотную он занялся саксофоном, когда оправлялся от травмы глаза, и даже брал уроки, но только весной 1962 года. Он мог подбирать на слух аккорды на гитаре или фортепиано, но не знал нотной грамоты. Инструменты для своего дебютного альбома он выбирал по их описаниям в книгах, а во время работы над «Space Oddity» пользовался цветными таблицами вместо обычной нотной партитуры. В качестве танцовщика, художника и актера он был энтузиастом-любителем. Он пользовался привилегиями белокожего подростка из нижнего среднего класса, живущего в маленьком доме в безопасном районе, но при этом ему приходилось иметь дело с братом, страдающим психическим расстройством и конфликтующим с родителями, разбираться с семейной историей душевной болезни и пережить раннюю потерю отца.
Несмотря на то что Дэвид отчасти стремился убежать от своего прошлого, он определенно не хотел полностью отказываться от него, и это порождало противоречие в его текстах, порой проскальзывающее между строк, а иногда и проявляющееся довольно очевидно. Бромли был местом, которое Боуи знал лучше всего, он был частью его картины мира. Но еще сильнее в его творчестве дает о себе знать ощущение промежуточности — пребывания между безопасностью и побегом, комфортом и неудовлетворенностью, родным очагом и приключением, городом и пригородом, семьей и свободой. Лирические герои и персонажи песен Боуи того времени часто оказываются перед подобным выбором, находятся в состоянии неопределенности.
Как же ему это удалось, когда столько других ребят и групп из Бромли сошли с дистанции? Ответ, казалось бы, прост — благодаря настойчивости. Дэвид решил посвятить музыке жизнь и хотел стать звездой настолько сильно, что смог преодолеть все неудачи и сомнения. Безусловно, у него была подушка безопасности, ведь не каждый молодой человек может оставить работу в рекламном бизнесе, зная, что его обеспечит отец. И все же Дэвид пробивался самостоятельно, принимая рискованные решения и упорно воплощая задуманное. Это была его единственная цель, которую он поставил себе еще в четырнадцать лет или даже раньше — в зависимости от того, чьей версии верить.