В приложении удобнее
Цитаты из книги автора Графиня де Шарни
— Благодарю вас, граф, за то, — молвила Андре, — что вы хорошо обо мне подумали.
— Слушайте внимательно, я уже начинаю догадываться, — посоветовал ему
«Какое бы дело мы ни затевали, время всегда кажется неподходящим, и никогда не бывает абсолютно благоприятных обстоятельств. Кто, ждет идеального случая, так никогда и не начнет дела, а если и начнет, то зачастую его ожидает печальный конец».
скорее на разорившегося добряка фермера; его печаль была соизмерима разве что с огорчением землепашца, у которого молния спалила амбар или град побил пшеницу.
понадоблюсь, заходите сразу прямо ко мне,
инстинкту.
— Инстинкту Аттилы!
— Инстинкту Аттилы!
Ну, уж на сей раз это была гражданская война: не народ шел на дворец, не буржуа выступали против аристократов, не хижины — против дворцов, не лачуги — против замков, — секция шла войной на другую секцию, пики скрещивались с пиками, граждане убивали граждан.
— Как братья! — падая, прошептал он. — Бедняжка Андре!
Шарни заметил славного капитана, разыскивавшего кого-нибудь из лакеев или камердинеров, кто мог бы доложить о нем королю.
— Что вам угодно, капитан? — спросил Шарни.
— А вы — комендант? — спросил в свою очередь г-н Дюрлер.
— Да, капитан.
— Что вам угодно, капитан? — спросил Шарни.
— А вы — комендант? — спросил в свою очередь г-н Дюрлер.
— Да, капитан.
— Я узнал об опасности, грозившей вашему величеству, и поспешил приехать, — с поклоном проговорил Шарни.
с севера на юг, с запада на восток.
Исполните же роль громоотвода: отведите грозу, если можете!
— Подумаешь, какое несчастье: круглая шляпа и туфли без пряжек! — не теряя хладнокровия, заметил
Авиньона.
Расскажем в нескольких словах историю этого второго Рима.
Расскажем в нескольких словах историю этого второго Рима.
Тринадцатого июля Робеспьер кричал с трибуны: «Я не республиканец и не монархист!»
Если бы Робеспьера прижали к стене, ему, как мы видим, было бы весьма трудно объяснить, кто же он.
Если бы Робеспьера прижали к стене, ему, как мы видим, было бы весьма трудно объяснить, кто же он.
Тринадцатого июля Робеспьер кричал с трибуны: «Я не республиканец и не монархист!»
Если бы Робеспьера прижали к стене, ему, как мы видим, было бы весьма трудно объяснить, кто же он.
Если бы Робеспьера прижали к стене, ему, как мы видим, было бы весьма трудно объяснить, кто же он.
так после восхода солнца, после того, как из хаоса выйдет вся совокупность пейзажа, начинают постепенно вырисовываться мелкие подробности.
— Будет жаль, если такой мерзавец умрет легкой смертью! Для этого разбойника нужно придумать особую казнь. Отдайте его мне, уж я им займусь!
Продолжая поносить г-на де Мальдена и приговаривая: «Пошли, прохвост, пошли со мной! Уж я тебе покажу!» — он оттащил его в темный угол, где шепнул:
— Спасайтесь, сударь, и простите меня за хитрость, которую я вынужден был применить, чтобы вырвать вас из рук этих негодяев.
Продолжая поносить г-на де Мальдена и приговаривая: «Пошли, прохвост, пошли со мной! Уж я тебе покажу!» — он оттащил его в темный угол, где шепнул:
— Спасайтесь, сударь, и простите меня за хитрость, которую я вынужден был применить, чтобы вырвать вас из рук этих негодяев.
Рука королевы трепетала в ожидании его поцелуя, ради которого, вне всяких сомнений, и было затеяно все это.
сочетается в нем подмеченная ею все возрастающая безучастность с упорным стремлением ни на миг не уклоняться от того, что он считал своим долгом.