— Понимаешь, Дина, бывают женщины, про которых говорят: «У нее муж — генерал», а бывают просто генеральши.
Но как раз мелочи и ранят больнее всего, потому что им нет оправдания.
— Я в себе уверен, понимаешь? — не слыша ее, продолжал доктор Боря. — На все сто процентов уверен, что добьюсь. Не желаете пускать меня в столицу? Пожалуйста, я найду другой путь. Собственный.
— Вперед без страха и сомненья…
— Да! Я уже подал документы и… Но об этом еще рано. Будут перемены, будут, веришь? У меня хорошая голова, отличные руки, я давно изучаю английский: неужели зарывать все это в землю? Неужели мой удел выписывать больничные листы и выслушивать жалобы пенсионеров? Нет, у каждого свой шанс в жизни, и важно его не упустить.
Музыка — единственный вид искусства, который делает человека благороднее, потому что музыка лишена сомнений, — говорил он после концерта. — Вперед без страха и сомненья на подвиг доблестный, друзья…
Кажется, в этот миг они впервые поцеловались, и этот поцелуй вызвал в Дине целую бурю. Ей случалось целоваться, но никогда еще поцелуй не творил с нею ничего подобного. Она оглохла и ослепла, она слышала только один голос и видела только одного человека, и тянулась, вся тянулась и льнула к нему, и если бы он сейчас взял ее за руку и повел, она бы пошла за ним на край света.
Нет, это не мужчины умеют уговаривать — это женщины жаждут подчинения.
твоя больная, понимаешь? Я твоя ненормальная, твоя идиотка, которая послушалась тебя…
Дина делает все возможное и невозможное, чтобы не огорчать тех, кого любит.
Или хотя бы телеграмму дайте, что я умерла. Умерла, слышите? Сдохла, под машину угодила, в окно выбросилась!
наш язык при всем его богатстве во взаимоотношениях женщины и мужчины становится чрезвычайно маловыразительным, начиная оперировать одним глаголом и одним существительным: «любить» и «любовь». Вот здесь-то и таится завтрашнее предательство, ибо у женщины и мужчины разные представления, а главное, разные мечты связаны с самой сущностью любви. То, что для женщины — основа судьбы, символ самой будущности, а порою и единственное представление о счастье, для мужчины чаще всего есть лишь мимолетное влечение, азарт, нечто вроде игры или спорта и, как максимум, — утоление страсти. Я доказывала в своем дипломе, что на свете нет и не может быть ни одной необманутой женщины, что в той или иной степени ее доверчивостью непременно же кто-то воспользовался, кто-то наобещал не словами, так ухаживанием своим, которое порою красноречивее слов, а что есть неисполнение обещания, как не обман, как не стремление удовлетворить свое тщеславие, потешить свою гордость, утолить страсть. Вот на каком перекрестке решительно расходятся представления женщин и мужчин, вот где расстаются они если не физически, то духовно, вот откуда тянутся нити женских трагедий. Здесь кончается всякое равенство, ибо никакая культура, никакие блага цивилизации не способны изменить сущность женщины, а сущность ее — безграничное доверие, за гранью которого женщина беспомощна и беззащитна, как сама Земля, отдающая себя любому проблеску зари…»
Все письмо вопило от боли, но ни мама, ни соседки, ни даже повзрослевшие сестры не обратили на этот вопль внимания. Главной радостью было, что Диночка не просто жива и здорова, но наконец-то закончила университет, первой в их семье получила высшее образование, и теперь все позади. Только Инна, средняя, самая опытная,
Мама оставалась последним сокровищем в мире, последней святыней в бездне, в которую по собствен