Аутизм не дает нам ни кратких путей, ни легких ответов, ни ярких описаний того, как нужно представлять своего ребенка мире, в котором ему предстоит жить.
Мама шестилетнего сына рассказала мне, что самый неприятный вопрос об аутизме, на который ей приходится отвечать, звучит так: «В чем он одарен?» У некоторых детей-аутистов со временем действительно пробуждается гениальность, но у большинства – нет.
Учитель понял, что, называя ребенка «аутистом», подсознательно ставил в уме планку, выше которой, по его мнению, ученик подняться не мог. Каждый человек, общающийся с ребенком, ставит планку на разной высоте: или слишком низко («Ты думаешь, что я не справлюсь. Зачем мне тогда пробовать?»), или слишком высоко («Как бы я ни пробовал, получается плохо. Зачем пробовать дальше?»).
Похоже, я все понял, – сказал он. – Это слово заставляет ожидать от ребенка меньшего, чем то, на что он может быть способен.
Брайс превзошел все мои ожидания от того, на что способны дети-аутисты. У меня раньше учились другие аутисты.
вне зависимости от того, как вы будете называть ребенка: «ребенок с аутизмом», «ребенок-аутист», «аспи[3]», «ребенок с РАС» или еще как-нибудь, – ваше восприятие аутизма будет самым важным фактором, определяющим дальнейшую жизнь ребенка.
autistic» прилагался синоним «непригодный» и невероятный список из 155 «связанных терминов», в том числе: «бездушный», «бессердечный», «бесчувственный», «жадный», «кататонический», «нарциссист», «неприкасаемый», «самолюбивый», «эмоционально мертвый». Ни один из этих эпитетов не подходил к моему ребенку – и, полагаю, к вашему тоже.
Одним из самых заметных изменений в восприятии аутизма стало то, что выросло поколение детей с диагностированным аутизмом, которые превратились в динамичную и красноречивую общественную группу и которые в большинстве своем с гордостью идентифицируют себя как «аутисты».
Нравилось нам это или нет, слова «аутист» и «аутизм» не вызывали положительной реакции, не заставляли обывателя заглянуть за ярлык и увидеть за ним цельного человека, чудесного и великолепного, богатого самыми разными дарами и разнообразными глупостями.
ярко сияла одна-единственная вещь, которую я точно знала: мой сын – тот же самый ребенок, которого я полюбила сразу, узнав о своей беременности, а я та же самая мама, которую он любит и которой доверяет. Аутизм никак не сможет это изменить.