Возле снегохода стояла императрица Софья. В ее руках дымился РПГ.
Аверин бросился к ней.
– Интересный у вас был монастырь, – произнес он
– Ты по-прежнему не понимаешь, что такое дружба, Владимир. Ты что же, думаешь, я бы бросил в Пустоши раненого Сергея?
– Нет, но я не колдун.
– А в чем разница?
– Ваша жизнь намного ценнее моей. Колдун не должен рисковать ради дива, особенно не принадлежащего ему. Это неправильно. Я не могу этого принять.
Аверин усмехнулся:
– Так тебе и не надо. Просто знай – для меня твоя жизнь не менее важна и ценна, чем моя собственная. Видишь, как удачно все складывается? Это и есть дружба.
Хотя даже на императорском пиру яствам было далеко до стряпни госпожи Маргариты.
Вы напугали людей. И вы не представляете, на что способны люди, когда они испуганы.
– И я рада видеть вас в добром здравии, Аркаша. – Тонкие сухие губы вытянулись в странное подобие улыбки. – Я всегда знала, что смертью вас не угомонить.
Аверин уже подъезжал к участку, когда вспомнил, что у Виктора сегодня выходной.
Просто знай – для меня твоя жизнь не менее важна и ценна, чем моя собственная. Видишь, как удачно все складывается? Это и есть дружба.
Дивы даже друг с другом не могут ужиться мирно, такова наша природа. Но… разве у людей не так же? Вся история человечества – это история войн.
Прошу вас… полегче, – сдавленно выдохнул Аверин.
– Ну уж нет! Я уже мысленно похоронил вас, и не первый раз, между прочим!
Хотелось уткнуться лицом в теплую шерсть и заснуть так же сладко, как Кузя.
Он ощутил легкую, едва заметную вибрацию под пальцами. Кузя даже сквозь глубокий сон чувствовал присутствие хозяина и начал мурчать.