акие вот люди: тонешь — стоят, засунув руки в карманы, выплывешь — охотно помогают вылезти на берег.
мы были богаты богатством бедняков — тем, что есть внутри нас.
Сколько нужно душевной ничтожности, чтобы страдать от недостаточного роста! Витан страдает и мстит всем, кто выше его ростом или умом, то есть всем
Ты знаешь, Густина, и я знаю, что нам уже не свидеться. И все же издалека я слышу твой голос: «До свидания, мой милый!»
До свидания, моя Густина!
Как печально оказаться тем последним солдатом, что получит последнюю пулю в сердце в последнюю секунду войны. Но кто-то должен стать последним. Если бы я знал, что им окажусь я, то мне хотелось бы погибнуть прямо сейчас
Я ждал смерти, а не предательства.
Словно можно назвать жизнью ту, за которую заплачено жизнью товарища!
Мир прекрасен в погожий день, когда ты только-только пробудился после доброго сна. Но когда ты пробудился после сна на смертном одре, мир прекраснее, чем когда бы то ни было. Тебе кажется, что ты хорошо знал сцену, на которой разыгрывается жизнь. Но теперь, когда ты воскрес из мертвых, тебе чудится, что осветитель включил все юпитеры и сцена эта словно залита светом. Тебе кажется, что ты все и так видел. Но теперь ты будто поднес к глазам бинокль и одновременно рассматриваешь мир под микроскопом. Воскресение из мертвых подобно весне, оно раскрывает с неожиданной стороны даже самые привычные вещи.
В Панкраце часто умирали те, кто не должен был умереть. Но редко когда не умирал тот, чью смерть все ожидали
какая-то женщина дает мне лекарство, спрашивает, где болит, и мне кажется, что вся моя боль у меня в сердце.
— Нет у тебя сердца, — говорит долговязый эсэсовец.
— Нет, есть! — отвечаю я и вдруг чувствую гордость оттого, что у меня хватает сил, чтобы вступиться за собственное сердце