В приложении удобнее
Цитаты из книги авторов Постсоветская молодежь. Предварительные итоги
Агрегаты таких очень стертых, остаточных идеологических стереотипов, охватывающих весь имеющийся набор представлений о коллективном единстве и общих ценностях, обеспечивают достаточную легитимацию авторитарного режима
Никаких открытых теоретических обсуждений вопросов устойчивости режима и возможных последствий его краха не могло быть. И главным образом их не было потому, что не было тех, кто мог бы ставить такие вопросы.
В публичном дискурсе есть все «необходимые» слова и понятия, возникшие после краха СССР: «демократия», «правовое государство», «верховенство права», «суверенитет народа», проявляющиеся в электоральных процессах и выборах, но за ними уже давно нет должного смысла. Такого рода понятия — не более чем поддельные ярлыки известных фирменных брендов на «самопальных» товарах.
Запад», с которым соотносит себя успешная городская молодежь, — это не реальные страны со своей историей, достижениями, ценностями, проблемами, а идеологическая конструкция, являющаяся важнейшим элементом и условием российской идентичности, соотнесение с которой придает значимость собственному существованию.
Все прочие «социальные возрасты» и «социальные слои» оказались надолго вытесненными на периферию — подальше с глаз со своими «оптовками», дешевыми вещевыми рынками, киосками, «старыми» магазинами, «парикмахерскими», «прачечными», «булочными» (с глаз долой для внешнего, в первую очередь воображаемого «западного» наблюдателя-туриста, который должен видеть, что «здесь» все как «у нас»).
В итоге целое поколение писателей и литераторов не получило доступа к своей аудитории, а значит, оказался прерванным процесс адекватного отражения переживаний и проработки опыта нового поколения интеллектуалов.
Ключевой момент: утверждение приоритета государственных интересов над индивидуальными и частными целями и проблемами существования.
нет ментальных механизмов, которые должны были бы задавать идею «общества» и соответствующих ему институтов
Новый российский политический класс, присваивая себе суверенное право защиты «традиционных ценностей», стремится закрепить свою легитимность через обращение к идеологически переработанному прошлому — интерпретации прошлого (ставшей в этих обстоятельствах единственно возможной) как героической истории становления русского государства, колоссальной континентальной империи. Все другие подходы и версии объявляются «фальсификацией истории», подрывающей и разрушающей единство власти и народа.
Другими словами, мы имеем дело с искусственным «старением нового поколения» (К. Мангейм).
позволяют говорить о формировании в России, по выражению А. Инкельса, «личности современного типа».
Негативный эффект для общества и его развития от подобных мечтательных фантазий и настроений — отчуждение, отстранение от важных и глубоких проблем устройства общества и государства, отказ от действия, от гражданского и политического участия, от ответственности за происходящее в стране и даже в городе, на работе, в вузе, подсознательное погружение в пессимизм или равнодушие, социальную апатию, которые компенсируются активным досугом, развлечениями, особенно если ты еще не обременен семьей.
международных исследованиях религии и религиозности принято замерять ее распространенность, значимость количеством прихожан, регулярно принимающих причастие. В России доля таких людей очень мала и практически не меняется с 1990‐х годов, составляя лишь несколько процентов от всех опрошенных.
Церковь пыталась навязать пастве догматический, магический и ритуалистический характер своего авторитета, не раскрывая для новых верующих религиозное значение и ценность таких главных таинств церкви, как причастие, исповедь, брак, молитва.
Таблица 46. Как вы считаете, несет ли человек моральную ответственность за…? (опросы молодежи)
Таблица 45. Как вы считаете, несет ли человек моральную ответственность за…?
Получается, что все желаемые изменения должен произвести кто-то другой (обобщенный образ всесильного лидера, альтернативного по своим характеристикам действующим политикам, своего рода политический «бог из машины», харизматический вождь), но без участия населения, в том числе и молодежи, казалось бы наиболее заинтересованной в переменах.
Для абсолютного большинства молодых людей желаемые изменения должны прийти как бы «сами собой». Здесь собственное отчуждение от политики, от участия снимается логикой «объективного исторического процесса», которой учили в советских школах и вузах преподаватели «исторического материализма» и которая вполне усвоена и составляет бессознательную основу общественных иллюзий.
Минюст, как правило, регистрирует только те молодежные организации, которые отвечают задачам патриотического воспитания).
Однако если проанализировать эти ответы, то картина меняется: 11% работали волонтером в школе или в вузе (а значит, учитывая характер российской педагогики, эта работа была, скорее всего, не совсем «добровольной»).