В приложении удобнее
Цитаты из книги автора Пьяные птицы, веселые волки
Только не ночью, когда уже надо выключить свет, но стулу страшно, и креслу страшно, и готовы заплакать остатки чужих непонятных книг, и вся комната полна отчаяния, и ничего не чувствуешь только ты.
Завтречка, похоже, нет никакой близости, но вынувший тебя из тела человек – пожалуй, поближе прочих.
Думай быстро – говори быстро – живи быстро – умри попозже.
Все города одинаковы, впрочем. Родился – не заметили, пропал – забыли.
Глаза на месте. Нo усталые.
Люди больше не смеются
Самое страшное – когда тебе просто срезают зарплату вдвoe. Сразу минус половина жизни.
– Виктор Валентинович, а можно про дроби?
– Нельзя. Я каждый день вижу в окно эту ёбаную смерть.
– Нельзя. Я каждый день вижу в окно эту ёбаную смерть.
Вот море – не выиграл его в лото, не купил за спирт, заработал честно, но всё не верю. Потому что на исходе счастливой молодости все трудятся, всем трудно, но нет никакого моря в награду, максимум – море в кредит.
Тот, кто придумал кошачий нос и тёплое море, не придумывал кошельков и будильников.
Жили долго и счастливо, пока тонули города, горели народы, восходили и рушились царства, пропадали названия с карт и сами карты, жили, жили, пока текст не впитал их до последней буквы.
людям трудно быть вместе, даже когда они вплотную.
Атиф, что значит «добрый», заносит над нами меч.
Последнее, что вспомню перед смертью, – берлинская шаверма.
Последнее, что вспомню перед смертью, – берлинская шаверма.
уже надо выключить свет, но стулу страшно, и креслу страшно, и готовы заплакать остатки чужих непонятных книг, и вся комната полна отчаяния, и ничего не чувствуешь только ты.
ничего не решает, лишь коченеет от ужаса и так невольно выбирает жить дальше.
, он же мир, имеет два конца, четыре края и восемь смыслов. Края отлично видно из окна,
Однажды я так и сказал, и все засмеялись, хотя думали точно так же.
Змеёныши едят новорождённых. Подростки – едва обросших мехом мышат. Взрослые – взрослых.
Нет, я учусь не бояться утрат, не работать по воскресеньям, не съедать по три десерта и не пихать апокалипсис в каждую строчку. И вроде вот оно, море, – квадриллион кубометров живого. И песочек тёплый и плотный, как тело. Но это много работы, поверить в море.
Я представляю: тупой холодный океан и молодой мужчина с крюком во рту. Скалы, ёлки. Он молчит и, кажется, не испытывает боли. Рыбак смотрит в его пустые от счастья глаза и отпускает в воду, потому что на некоторых берегах так бывает. Там никогда не поздно.