Смирись, просто это ты мудак, а карма существует, в следующей жизни ты будешь очком в приюте для детей инвалидов с дизентерией и максимум кто будет смотреть на тебя с участием и интересом — это чокнутые мамаши рассматривающие говно своих чад.
Суровая реальность любви, которая требует предавать, жизни — обязующей умирать.
Если дети — цветы жизни, то взрослые тогда гербарий, а мертвые — перегной, корм для свиней — романтичность всегда сочетается с грубостью.
Импульсивная попытка осознать, придать значение, отождествиться с чем либо — атомы не знают сознания, космос не чувствуют любовь, большой взрыв не просыпается утром — есть то, что не дано, то что как раскаленный металл, который не взять без специальных инструментов — не поддается нашим интеллектуальным атакам, безразлично к нашим нравственным террорам и аутодафе, непроницаемо к отчаянным попыткам заполнить пустоту ответом, незнание — верой.
Одного и того же человека в зеркале не увидишь дважды.
И пусть несмолкаемым лейтмотивом звучит в душе каждого мысль, что наша последняя надежда — это полная безнадежность. Хосе Ортега-и-Гассет
Но в истории всегда и неизбежно наступает такой час, когда того, кто смеет сказать, что дважды два — четыре, карают смертью. Учитель это прекрасно знает. И вопрос не в том, чтобы знать, какую кару или какую награду влечет за собой это рассуждение. Вопрос в том, чтобы знать, составляют ли или нет дважды два четыре. Альбер Камю «Чума»