В зловонных дворах не пахло лишь отзывчивостью: некоторые жители не только не выходили, но, высовываясь из окон, ругали власть и комиссию, и врачей, и сыпняк, и всех подряд, иные просто смеялись.
. В 1919 году в стране зарегистрировали 186 тысяч случаев заболеваний оспой, следовательно, на самом деле их было значительно больше. Поэтому декрет об оспопрививании был весьма своевременным и выполнялся неукоснительно. Советский Союз стал первой страной в мире, ликвидировавшей оспу на всей своей территории. И сделано это было в небывало короткий срок — всего за 17 лет. Последний случай своей, а не «завозной» оспы был зарегистрирован в 1936 году.
Больниц было очень мало. Например, в 1911 году на весь Ярославский уезд имелось лишь 18 коек стационара. Медицинского персонала, особенно врачей, недоставало. На 1 января 1914 года, по данным земского деятеля санитарного врача Новикова, на Ярославскую губернию было всего 23 врачебных участка, 65 врачей всех специальностей, находящихся на государственной и земской службе, а также 82 частнопрактикующих врача. Если посмотреть на цифры по России, то они выглядят не менее удручающими: в 1920 году в России было всего 24 835 врачей, т.е. один врач на 6374 человека населения, радиус врачебных участков колебался а европейской России от 9 верст в Московской губернии до 94 верст в Архангельской; а в Сибири и Средней Азии он составлял от 44 до 104 верст[2]. Вряд ли мы сможем себе представить сейчас, что для того, чтобы вызвать врача, нужно было ехать к нему дня два, а потом еще два дня — ждать его, или, к примеру, что приходилось везти больного человека к врачу в течение суток, а ведь это было реальностью
В народе долго сохранялись суеверные, фактически средневековые представления о природе и сущности болезней, например той же холеры. Для предотвращения эпидемий крестьяне нередко прибегали к опахиванию даже в начале XX века. Суть этого обряда заключалась в проведении магической черты, через которую якобы не могла переступить нечистая сила.
После событий 1918 г. в Ярославле возникли чрезвычайные проблемы с водопроводом. К 1920 г. он почти полностью вышел из строя. На территории города было несколько колодцев, вода в которых была большей частью непригодна для питья из-за проблем с выгребными ямами. Река Которосль стала настоящим рассадником всевозможных инфекций. Тем не менее, именно оттуда все население огромного фабричного района и жители фабричных корпусов брали воду. Правда, были еще и Петропавловские пруды, тоже не отличавшиеся чистотой (в одном — стирали, из другого — брали питьевую воду). «Прифабричный и фабричный районы в сильной степени загрязнены нечистотами, которые в половодье значительной массой попали в Которосль, в Зеленцовском ручье не раз обнаруживались холерные вибрионы во время прошлых эпидемий»
1919—1924 годы — это настоящий расцвет сыпняка в Ярославле.
В-третьих, город, после разрушений лета 1918 года практически лишенный общественных бань, прачечных, с устаревшей и фактически не функционировавшей канализацией, оказался беспомощен перед вшами, главными переносчикам инфекции. Без средств дезинфекции победить их было крайне сложно. Людей прибывало все больше: к 1919 году окраины Ярославля были переполнены беженцами. Между тем, треть жилищного фонда города была уничтожена. Скученность людей из-за недостатка площадей также можно считать катализатором заразных заболеваний.
С 1919 года тиф очень быстро распространялся в Ярославле по ряду причин. Во-первых, располагающийся на Волге город принимал огромное количество беженцев из разоренных западных окраин России, пленных и больных воинов Первой мировой, и инфекционные болезни служили своеобразным «транзитным товаром» (мы склоняемся к той версии, что тиф был привезен в Ярославль).
Самый известный ярославский врач из тех, кого подвергли заключению в лагерь — Борис Вениаминович Либензон или «Дядя Боря», как его называли в Унженском лагере. Прекрасный отоларинголог, уроженец города Орши, выпускник медицинского факультета МГУ, он с 1913 года работал в Ярославле.
Сестре милосердия А. Пономаревой, например, запрещалось работать в советской больнице, т.к. она «происходила из семьи торговцев»; заведующий детским отделением А. Масленников обвинялся в «грубости общения», фельдшер З. Н. Голобатенко увольнялся «за грубость общения» и за то, что «по происхождению он был дворянином»; некоторые врачи просто объявлялись «чуждыми элементами», «настроенными антисоветски»[32].