Но всё точно понарошку, точно развертывается фильма кинематографа. И вся молчаливая, тупая скорбь в том, что уже не плачешь во сне и не видишь в мечте ни Знаменской площади, ни Арбата, ни Поварской, ни Москвы, ни России, а только черную дыру.
теперь болезнь потеряла остроту и стала хронической.
"А все-таки там дом. Захочу - и поеду".
А еще потом я побывал за границей. Оказалось, что моя ностальгия только расширилась
Однако эти жестокие чувства прошли. Что не проходит со временем? Потом я изъездил, обошел, обмерил почти всю среднюю Россию. Улеглось "чувство к месту".
долгу службы мне нередко приходилось производить дознания о случаях побега молодых солдат со службы.
всегда во сне было чувство, что этого больше никогда я не увижу: конец, разлука, почти смерть.
Но были мучительны ночи. Всегда снилось одно и то же: Москва, церковь Покрова на Пресне, Кудринская Садовая, Никитские - Малая и Большая, Новинский бульвар...
дикий, ломаный язык, возмутительная смесь языков русского, малорусского, польского и молдавского.
Как нестерпимо были тяжелы первые дни и недели! Чужие люди, чужие нравы и обычаи, суровый, бледный, скучный быт черно