А может, в самом деле не видел; рядом на утоптанном снегу стояла большая спортивная сумка.
– Тимор-Алк.
Зеленоволосый вышел в круг, и со стороны было видно, как у него подгибаются колени. Айра молча протянул ему плашку на ремешке. Тимор-Алк секунду смотрел на нее, будто не веря, потом взял и, как слепой, ушел со своей добычей в лес.
– Андрей Строганов.
Крокодил почувствовал себя мальчишкой, счастливым, как никогда.
– Светится день, и темнеет ночь, я возвожу свое жилище – по праву. Мы здесь по праву!
Подростки ревели, визжали, свистели, приветствуя Крокодила, мигранта и чужака. Взяв в ладони твердую, пахнущую смолой деревянную плашку, он с трудом подавил желание поцеловать ее на виду у всех. Это ведь не клинок; вышло бы сентиментально, недостойно сурового гражданина Раа.
В котле кипело варево, на решетках жарились грибы. Мальчишки ели, обливаясь жиром, пили речную воду, припадая губами к широким чашам. Фосфоресцирующие ночные насекомые убирались глубже в лес, подальше от костра, а Полос-Над, перепачканный копотью, все подбрасывал и подбрасывал дрова в огонь, и языки пламени, казалось, готовы были слизать с темного неба пару-другую спутников.
А пот
Что со мной будет?
Горбун улыбался:
– Будет замечательно. Поверьте. Но на данном этапе я не смогу вам объяснить.