Объявление в газете, разумеется, обещало куда более привлекательный вариант, чем оказалось.
Я Вам больше скажу, я только здесь, в Израиле, выяснила для себя, что и евреи бывают разных национальностей — польские, литовские, российские, даже американские.
Знаешь, как у нас говорят: близкий сосед лучше далекого брата.
И никакой великий человек, будь он хоть трижды великий, не должен думать, что его судьба зависит от того, скольких людей оставят без солнца, сколько окон залепят его портретами в переулке, в районе, в стране.
— На свете есть только одно чисто женское дело — детей рожать. Все остальное — просто работа. Кто может, тот и делает.
И утка моя не сгорела, и салаты от Нади с первого этажа были один лучше другого, и песни пели на всех языках — от «Имел бы я златые горы» и «Касиу Ясь канюшину» до «Мехтенесте майне, мехтенесте гетрайе!».
Утка уже добрых полчаса как плавает неописуемыми ароматами по всему дому.
Кто сказал, что утка должна быть непременно в яблоках? Глупости это, в яблоках должна быть лошадь, а утка — только так, с черносливом, с травами, с долькой лимона.
Время смывает все неумолимо — из жизни, но не из памяти.
Как вернуть эту прекрасную уверенность в том, что в жизни будет все, возможно все и нет ничего недоступного? Как пережить снова этот восторг полного слияния всех красок жизни, когда горячая любовь заливает сердце и взор, и одинаково прекрасны нежные руки и сосна в обнимку с березой, нигде больше нет такого, только там, на том высоком берегу, березка любовно обвивается вокруг розового ствола сосны, и нежит, и ласкает его, а сосна покровительственно раскинула широкую крону над березовыми кудряшками, и, может быть, только молодым и влюбленным видится в этом высокая символика всеобщего царства любви и счастья… Как вернуть все это? Никак не вернуть, можно только хранить в душе.