Цитаты из книги автора Дмитрий Быков Русская литература: страсть и власть

Вот это совершенно справедливо. Гений больше делает для литературы, перечеркнув написанное и отправившись в гости, нежели выдавив из себя четыре никому не нужные строчки.

Для свободного человека (поэта, героя и разбойника) работа – позор, а риск – благородное дело. Вот это страшное сходство морали царской, поэтической и разбойничьей

Когда Пугачева возили в клетке по Москве, кто-то из чиновников, желая подольститься к императрице, его громко спросил: «Ну что, вор?» А Пугачев недослышал, ему показалось «ворон». И он ответил: «Я не ворон. Я вороненок. А ворон-то еще летает». То есть идея осталась, гнев народный остался.

И потому Пушкин включает в роман сказку старой калмычки, которая оканчивается словами: «Нет, брат ворон; чем триста лет питаться падалью, лучше раз напиться живой кровью, а там что бог даст!»

Это и есть разбойничья мораль.

пересказывается главная драма дворянства. У тебя нет выбора. Ты должен поступать так, как диктуют тебе имя, род и сословие. Отказаться от этого – величайшая подлость

А Гринев не будет до этого унижаться, он свою жизнь не спасает. И кстати говоря, ведь Гринев (об этом писали и Пушкин, и Вяземский) – пустая фигура, прав Джойс, интеллекта в нем нет ни на грош. Но это потому и прекрасно. Интеллект всегда нам подсказывает хитрые самооправдания, а честь в этом не нуждается.

Отношение Пушкина к морали довольно свободное. А вот долг – это повыше морали, повыше личного выбора.

А вот для Пушкина, для Гринева и для Пугачева честь – это долг.

Береги честь смолоду» – эпиграф из «Капитанской дочки». Гринев и Пугачев – оба руководствуются не совестью, они руководствуются честью.

Он умный, конечно. Он харизматичный (употребим это современное слово) и в этой стихии чувствует себя как дома. Он не часть бурана, но он ловко в нем лавирует. Он умеет среди этой стихии вывести и себя, и других. Он, кстати говоря, не придумывал легенду про то, что он царский сын, или про то, что он чудесно спасшийся государь Петр III. Эту легенду выдумали про него, а он воспользовался.

Мораль: эти возбуждения, эти возмущения природы неизбежны. Но расплачивается за них не государство, расплачивается за них маленький человек: Евгений в «Медном всаднике», Петруша Гринев и Маша Миронова в «Капитанской дочке».

Общественная жизнь в России выморожена на двадцать лет. Писать не о чем. Нет современности. Самый популярный поэт 1830-х годов не Пушкин, а Бенедиктов. И Пушкин обращается к истории.

сюжет обычно пересказывается с помощью картинок на стене, и это важная подсказка. Например, в «Станционном смотрителе» вся история рассказана сначала через картинки, «украшавшие его смиренную, но опрятную обитель», – картинки из жизни блудного сына.

А вот теперь вспомним, что висит на стене в доме комендантши и коменданта.

Я вошел в чистенькую комнатку, убранную по-старинному. В углу стоял шкаф с посудой; на стене висел диплом офицерский за стеклом и в рамке; около него красовались лубочные картинки, представляющие взятие Кистрина и Очакова, также выбор невесты и погребение кота.

Скажу больше: почти все великие романы, особенно в России, романы и девятнадцатого, и двадцатого века, – это романы семейного упадка.

Ветхий Завет – это царство закона, а Новый Завет – это царство милосердия. Он гораздо выше, продвинутее, более advanced, по-современному говоря.

Тарас Бульба» – это попытка написать всю историю Украины, но задача текста гораздо глубже.

Михаила Бахтина есть такой термин – хронотоп. Он обозначает место действия, сочетание времени и места (хронос – время, топос – место).

Толстой любит толстых людей, у него толстые герои всегда хорошие. Это Кутузов, это Пьер Безухов, это круглый Платон Каратаев – все русское доброе и круглое.

Бог правду видит, да не скоро скажет»

По Лермонтову, два есть достойных занятия для мужчины: поэзия и война.

«Востань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей».