О том, что такое психика, нам известно не больше, чем о том, что такое жизнь
Здесь, как мне думается, позволительно следующее сравнение: пусть нужно описать и объяснить здание, верхний этаж которого был построен в девятнадцатом веке, первый этаж – в шестнадцатом столетии, а более тщательное исследования каменной кладки позволило утверждать, что все здание есть перестройка жилой башни одиннадцатого века. В подвале обнаружены следы римского фундамента, а еще ниже скрывается пещера, в верхних слоях дна которой обнаруживаются каменные орудия, а в нижних пластах – окаменевшие остатки соответствующей фауны. Такова приблизительно и структура нашей психики: мы живем на верхнем этаже и лишь смутно догадываемся о том, что нижний этаж несколько древнее верхнего. То, что лежит под поверхностью, является полностью неосознаваемым.
55 Это сравнение, конечно же, хромает, как хромает всякое сравнение; ибо в душе мы имеем дело не с мертвым реликтом, а с живым организмом, и наш верхний этаж, сознание, находится под постоянным влиянием живого фундамента, на который оно опирается. Здание свободно возвышается над землей, а наше сознание, можно сказать, парит в воздухе, открывая широкий обзор. Чем ниже мы будем спускаться, тем уже начнет становиться горизонт, тем больше мы станем погружаться во мрак следующих уровней, пока не упремся наконец в каменный пол, оказавшись в том доисторическом времени, когда охотникам на оленей приходилось всеми силами отстаивать в борьбе с дикой и жестокой природой свое право на скудное и убогое существование. Те люди полностью находились под властью животных инстинктов, без которых их жизнь и само существование были совершенно невозможны. Неограниченная власть инстинкта несовместима с мощным и всеохватывающим сознанием. Сознание первобытного человека носит спорадический характер, как сознание ребенка, и его мир так же ограничен, как мир ребенка. В детстве, по филогенетическому закону, повторяется и воспроизводится предыстория расы и вообще рода человеческого. Филогенетически мы выросли из темной теснины земли. По этой причине ближайшие по времени факторы стали архетипами; именно эти исконные картины, праобразы, воздействуют на нас непосредственно и кажутся нам наиболее могущественными. Я говорю «кажутся», ибо то, что психически выглядит наиважнейшим,
Результатом в подобных случаях всегда оказывается сверхкомпенсация в облике фанатизма, который, в свою очередь, используется как оружие для расправы с малейшими проявлениями сопротивления
Лишь укажу на тот факт, что психологическая противоположность между этими двумя областями опыта не только подтверждается Новым Заветом, но и предельно ясно выражается сегодня в негативном отношении диктаторских государств к религии и отношении церкви к атеизму и материализму.
своем стремлении избегать сколько-нибудь метафизических суждений я должен оставить открытым вопрос о том, противоположен ли Богу «мир», иначе говоря, феноменальный мир человека, а значит, и природа как таковая.
Все плохое и низменное, чего человек не желает видеть в себе, он приписывает, разумеется, другим, которых надо кри
Государство, в частности, превращается в квазиживую личность, от которой все чего-то ждут. В реальности это лишь маскировка, прячущая действия тех, кто умеет манипулировать идеями. По сути, конституционное государство скатывается к ситуации первобытной формы общества – к коммунизму первобытного племени, где все подчиняются самодержавной власти вождя или олигархии.
критиковать и которым надлежит противостоять, хотя в действительности мы имеем дело с переселением низменной души из одного человека в другого.
Масса подавляет прозрение и рефлексию у индивидуумов, а в результате мы неизбежно получим доктринерскую авторитарную тиранию, если когда-либо конституционное государство поддастся приступу слабости.
Красива какая-то вещь потому, что я наделяю ее красотой? Или объективная красота вещи заставляет меня считать ее красивой?