«Женственность» — это, как считает Вульф, важнейший сигнал, показывающий, что женщина должна насторожиться: значит, ее исподволь подталкивают к такому представлению о женственности, которое считается естественным, хотя на самом деле сконструировано мужчинами. Для нас создали миф о красоте — «политическое оружие» в борьбе против феминизма и равноправия женщин, пресловутый «ответный удар» на стремление женщин к независимости. Капитализм зависит от добровольного низкооплачиваемого женского труда как дома, так и вне дома, но не хочет в этом открыто признаваться, несмотря на все попытки экономистов ХХ века добиться включения этого вида работы в общую картину. Вульф цитирует Джона Кеннета Гэлбрейта (1908–2006), знаменитого американского экономиста канадского происхождения, который отмечал, что «женщины как потребители играли очень важную роль в развитии индустриального общества». Представление о домашнем труде как о «высшем предназначении» оказалось таким живучим именно по экономическим причинам: поведение, выгодное с точки зрения экономики, превращается в «общественную добродетель».

Капитализм и патриархат добиваются превращения женщин в потребительниц, дешевую рабочую силу и бесплатную домашнюю поддержку оплачиваемых работников-мужчин. Меняющиеся представления о «женственности» — это инструмент контроля, форма социального принуждения. Вульф уверяет: «Фактически миф о красоте вообще не имеет никакого отношения к женщинам! Если он с чем и связан, так это с институтами власти и могуществом, которым обладают мужчины».

Прежде женщины не угрожали патриархальной власти, но после Великой индустриальной революции они начали выходить в публичное пространство. До этого они работали дома — у себя или у других людей, бесплатно или за деньги (занимаясь стиркой или поденщиной), — а теперь стали искать работу вне дома, да еще и требовать права голоса.