Писатель из Далмации Михо Соркочевич восхищенно характеризовал ученую хозяйку одного венецианского салона, писательницу Изабеллу Теотоки Альбрицци (ум. в 1836 году) такими словами: она являла «чистую чувственность и умеренную пристойность благородства»171. Альбрицци, будучи, конечно же, замужем, и правда поддерживала связь сразу с несколькими любовниками. Подобные салоны выступали местом, где можно было нащупать и проверить границы социальных, эмоциональных и политических норм. Наряду с клубами, театрами и кафе, в них зарождались революционная мысль и та страстная эмоциональная экспрессия, которую историки назвали сентиментализмом. И все же в любовных авантюрах Теотоки Альбрицци вряд ли прославлялась любовь-

В своей предсмертной записке Вертер сообщает Лотте: «Это не отчаяние — это уверенность в том, что я выстрадал достаточно и жертвую собой ради тебя»174. А что же женщина? Должна ли она переживать такие же чувства? В конце романа, когда вымышленный издатель рассказывает о последней встрече Вертера с Лоттой, ответ ясен — да! Они встретятся, «и так в объятиях друг друга пребудем мы навеки перед лицом предвечного». Так что если Гёте прав, то женщина тоже должна пойти на все — по меньшей мере в чувствах, даже несмотря на то что, к бесконечному своему несчастью, она неспособна преодолеть ограничения социальных отношений наподобие брака. В

романтической фантазии Гёте, пусть она и опиралась на давние традиции, заключалась в том, что влюбленный пойдет на все — должен пойти на все, — если он действительно влюблен