И теперь пора настала,
Как Остап в предсмертной пытке
Вскрикнуть с горькою мольбою:
– «Отче, слышишь ты всё это?!»
Но молчит большая площадь,
Где толпятся все народы,
И душа в последней муке
Ждёт ещё ответа: – «Слышу!»
ТИШИНА
Вот стучат дверные молоточки,
Стынет тополь сотнями метёлок,
Ярче стали звёзд зелёных точки,
Ярче стал и месяца осколок.
Залил он холодным светом крышу,
Где мерцали днем, как пламень, маки, —
За углом неслышный шаг твой слышу.
Тишина… Спят люди, спят собаки.
И одежду стелет голубую
По садам апрельская прохлада.
Я тебя, любимый, не целую,
В ночь такую ласк земных не надо.
Пусть на миг забудет землю тело,
Станет ясной тишиной одето,
Как дорога – та, что побелела,
Как сады, как вышка минарета.
Декабрь 1936 года, Ташкент
Ветер бормотал в деревьях черных,
Как молитву старый мусульманин,
А на влажных тропах и на далях горных
Вечер был не ласков и туманен