Я слишком долго брала на себя ответственность за жизни других людей, пришло время взять и за свою.
я слишком волновалась, чтобы остаться. Мне нужно было знать, что в мое отсутствие мама будет в безопасности.
детства так повелось, что мне нужно было выживать в самой гуще драмы.
«Молитвы о душевном покое»: «Господи, дай мне душевный покой, чтобы принимать то, чего я не могу изменить, мужество – изменять то, что могу, и мудрость – всегда отличать одно от другого».
Она приняла меня с одним условием: возможность серьезных отношений со мной она готова рассматривать только в том случае, если я соглашусь на психотерапию.
– Я больше не могу этого выносить! Мы должны что-то сделать с этим сейчас. Это уже слишком! Выбирай: я или эта кошка!
Она спокойно посмотрела на меня и сказала:
– Тогда пакуй свои шмотки.
Я убежала в свою комнату и стала швырять вещи в стены и переворачивать мебель: кровать, комод – все, что попадалось под руку. Остановилась, только когда так устала, что больше не могла двинуться с места. В комнате царил хаос. Я подняла глаза и увидела, что в дверях стоит Уитни. Наши взгляды встретились, и она тихо сказала: «А теперь убери за собой». Я вдруг поняла, что засыпаю.
Она не говорила мне ничего такого, о чем я и так не подозревала, но тот факт, что она предпочла ничего мне не говорить и заставила клещами тащить из нее признание… Это было больн
Она не говорила мне ничего такого, о чем я и так не подозревала, но тот факт, что она предпочла ничего мне не говорить и заставила клещами тащить из нее признание… Это было больно
Войдя в комнату Уитни, я села рядом с ней на кровать и извинилась. Затем сказала, что поняла: она спит с Джермейном, и мне нужно справиться, смириться с этим, несмотря на боль. И затем задала ей прямые вопросы: в каких облаках она все время витает и что случилось в Лос-Анджелесе? Она спокойно рассказала о своей первой встрече с Джермейном. Он говорил, будто одержим ее красотой и очарован ее голосом. С помощью общего приятеля им удалось трижды улизнуть из отеля.
Когда она закончила, я не могла вымолвить ни слова; эмоции отражались от стен, как эхо. Она не говорила мне ничего такого, о чем я и так не подозревала, но тот факт, что она предпочла ничего мне не говорить и заставила клещами тащить из нее признание… Это было больно. До этого момента Уитни посвящала меня во все свои планы и мечты. Но теперь она стала другой. Весь ее энтузиазм по поводу карьеры вытеснила одержимость Джи.