В приложении удобнее
Цитаты из книги автора Любовь в эпоху ненависти. Хроника одного чувства
Владимир Набоков написал: «Должен сообщить тебе одну вещь… Может быть, эту вещь я уже тебе сообщал, но на всякий случай сообщаю еще раз. Кошенька, это очень важно, — пожалуйста, обрати внимание. Есть немало важных вещей в жизни, например теннис, солнце, литература, — но эта вещь просто несравнима со всем этим, — настолько она важнее, глубже, шире, божественнее. Эта вещь — впрочем, нет нужды в таком долгом предисловии; прямо скажу тебе, в чем дело. Вот: я люблю тебя».
настроение — как засохший ломоть ржаного хлеба.
*
*
Когда миллионы поцелуев за два месяца превращаются в миллиарды поцелуев, это называется инфляция.
Зельда берет уроки балета, Скотт берет уроки морального падения. Она танцует весь день. Он пьет всю ночь. Когда журнал The New Yorker просит у него короткий автобиографический текст, Фицджеральд отправляет список всех алкогольных напитков за последние годы.
Бывает такая любовь, говорит Райнер Мария Рильке, в которой один хорошо оберегает одиночество другого.
им так нравится вместе употреблять наркотики, они решают пожениться.
«Он ненавидел говорить, он ненавидел смотреть, потому что не хотел жить тоской. Эмигрант очень любил свою страну. Никто не запретил ему любить свою страну. Но ему запретили жить в этой стране. Мучения и тоска — вот что я принес с собой из моей страны».
Другие — бескрайнее море, а ты как надежный причал. Можешь мне верить, всегда буду рядом, чтобы спокойно ты спал». Приписывает посвящение: «Кое-кому»
Наши проблемы путешествуют вместе с нами, вместе с нами они возвращаются и в покинутые когда-то родные места.
Эстетическая революция, опоры которой — смелость и женственность.
Но он с болью вспоминает венгерского поклонника Симоны де Бовуар, который чудовищно изъяснялся на французском и был отвергнут. Потом этот поклонник покопался в словаре и написал Симоне: «Если бы Вы только знали, как я остроумен по-венгерски».
что для тебя ад, спрашивает Симона де Бовуар перед сном, почистив зубы. Сартр приподнимается на кровати и отвечает: «Ад — это другие люди, пока ты не выпил с утра чашку кофе».
Женщинам больше не нужны мужчины. Такова тревожная новость для мужчин в конце двадцатых годов. Они не нужны, чтобы обеспечивать жизнь, — теперь женщины сами могут себя обеспечивать, по крайней мере, в Берлине и других крупных городах они работают в конторах. «С девяти до пяти к ним обращаются „барышня“. А после пяти к ним возвращается имя», как пишет Маша Калеко. Для того чтобы попасть из точки А в точку Б, мужчины им тоже не нужны, потому что они сами водят свои машины, позируют на капотах и особенно наслаждаются ветром в пути, когда рядом сидит только маленькая собачка. Для секса мужчины женщинам тоже больше не требуются, потому что они прекрасно реализуют свои желания с подругами (или с собой). Когда же они всё-таки сходятся с мужчиной, то он понимает, что женщина выбрала его точно так же, как и он ее, и она может закончить роман в любой момент, как и он сам.
Жестокие письма, припадки ярости. Скотт Фицджеральд защищает свою территорию и смертельно оскорбляет жену. Некоторые темы должны быть абсолютным табу для ее текстов — болезнь, санатории, Лазурное побережье, Швейцария, психиатрия. Потому что, говорит Ф. Скотт Фицджеральд, «весь этот материал принадлежит мне. Ничто в этом материале не принадлежит тебе. Невероятно. Больную лишают права высказываться о своей болезни. И еще невероятнее: из этого отобранного права на высказывание, из этого «материала», то есть санаториев, Лазурного Берега, Швейцарии и психиатрии, Ф. Скотт Фицджеральд сотворит «Ночь нежна» — роман столетия.
Весной 1929 года юный Жан-Поль Сартр в парижской École Normale впервые смотрит в глаза Симоне де Бовуар и впервые в жизни теряет рассудок. Через несколько недель, в начале июня, он договаривается с ней о свидании, но она не приходит. Сартр сидит в чайной на улице Медичи, сидит и ждет напрасно. В Париже в этот день царит блаженный зной, в высоком синем небе громоздятся облака, Сартр специально не повязал галстук, ведь после чаепития он собирается отправиться с ней в расположенный по соседству Люксембургский сад, чтобы пускать там кораблики — он где-то вычитал, что есть такой обычай. Когда он уже выпил половину чая, пятнадцать раз посмотрел на часы и тщательно набил и раскурил трубку, к нему подбегает молодая блондинка. Элен де Бовуар, представляется она, сестра Симоны, которая, к сожалению, не может сегодня прийти. «А как же вы, — спрашивает Сартр, — так быстро узнали меня среди такого количества людей?» Та отвечает: «Симона сказала, что вы маленького роста, в очках и страшно несимпатичный». Так начинается одна из величайших историй любви двадцатого столетия.
Владимир Набоков написал: «Должен сообщить тебе одну вещь… Может быть, эту вещь я уже тебе сообщал, но на всякий случай сообщаю еще раз. Кошенька, это очень важно, — пожалуйста, обрати внимание. Есть немало важных вещей в жизни, например теннис, солнце, литература, — но эта вещь просто несравнима со всем этим, — настолько она важнее, глубже, шире, божественнее. Эта вещь — впрочем, нет нужды в таком долгом предисловии; прямо скажу тебе, в чем дело. Вот: я люблю тебя».
Женщины похожи на города, думает Эрнест Хемингуэй, вернувшись в Париж. Поначалу ты любишь их именно за то, что потом раздражает.
Но обо всём по порядку: Отто Дикса сразу после прихода нацистов к власти увольняют с должности профессора в Академии художеств. Дикс не еврей и не коммунист, но его живопись объявляют «грязной» и «вредной для молодежи». Он так безжалостно изображает ужасы войны, что это становится роковым во времена, провозглашающие новый героизм.
когда на кухне пахнет кофе и хорошим настроением, — в такие моменты они иногда даже считают себя счастливыми.
Если кружиться вокруг себя, можно потерять равновесие и получить травму.