— Посмотри, Тиир. Еще совсем недавно эти демоны сражались плечом к плечу против эльфов. Теперь же они убивают друг друга, как заклятые враги. Стоило бросить камень в спокойную воду, как на ее глади поднялось волнение, и утихнет оно лишь тогда, когда камень, породивший его, опустится на самое дно. Я довольно увидел сегодня. Я увидел их глаза, их помыслы, их страхи, их стремления. Я увидел Суть каждого из них. Теперь довольно. Теперь я вижу тех, кто осядет на дно, и тех, кто останется тиной на поверхности воды. А я стану тем, кто очистит эти воды.
— Эльфы считают, что уязвимыми нас делает любовь.
— Любовь… Любовь дает силы. Иначе это не любовь, — произнес он и перевел на нее взгляд: «Она была у эльфов?.. Она говорила с ними… Она помнит их… Что желает ее сознание скрыть от меня и от Тьмы?..» — Любовь заставляет жить, бороться, создавать. А что страх? Он ничтожен. Он словно плесень, поселившаяся в душе. Избавься от него.
— Знаешь, Махталеон, я всегда считала демонов безжалостными монстрами, уничтожающими все живое на своем пути, — теперь она сама осторожно взяла его руку и коснулась пальцами другой руки его ладони; он с интересом наблюдал за ней. Ее рука была вдвое меньше его и казалась такой хрупкой, что сожми он ее, она, наверное, рассыпалась бы. Но он лишь наблюдал, позволяя ей играть со своей рукой, будто она была маленьким ребенком.
— Теперь ты считаешь иначе? — спросил он.
— Теперь — да, иначе. Вот ты сейчас здесь, рядом со мной. Ты говоришь со мной… И не хочешь наброситься на меня и растерзать, как хищник свою добычу.
— Возможно, я не голоден, и оттого сдержан. Возможно, я растерзал пару нимф, прежде чем вернуться к тебе? И по этой причине не чувствую голод… Но лишь на время…
Индиль замерла и отпустила его руку, но он с силой сжал ее запястье и привлек к себе.
— Ты такая доверчивая. Стоит сказать тебе ласковое слово, и ты открываешь свою душу и пускаешь в нее кого попало. Это так опрометчиво… Что ты станешь делать теперь, нимфа?
— Что ты сказал?.. Любовь?.. — переспросила она.
— Что удивляет тебя? Ты считаешь, любовь мне чужда?
— О чем ты? О какой любви ты говоришь?..
— О той единственной любви, что есть любовь истинная. О той, что накрывает с головой и поглощает все твое существо. О той, что есть несравнимо бóльшая сила, нежели любые другие проявления страстей. О той, что дает силы даже тогда, когда жизнь, кажется, оставляет тебя, о той, что поднимает тебя с земли, когда нет больше причин, чтобы продолжать бороться…
ваши раны заживают очень быстро, а ужас уходит из сознания слишком долго. И каждый последующий раз, помня предыдущий, вы отдаете свои эмоции с неимоверно большей силой. Ваш страх в ожидании страха велик. Вы боитесь того, что хранит ваша память, в ожидании того, что создает ваше воображение. Это забавно. Страх ваш множится за счет вашего же страха. К некоторым нимфам стоит только приблизиться, а они уже наполняют такой энергией, что чувствуешь, как их кровь заполняет твои сосуды. Кровь… живая… теплая кровь… Я слышу, как она пульсирует здесь, — он провел тыльной стороной ладони по ее шее.
— Ищи ее, не только здесь, но и в других мирах, в других измерениях. Следуй за ней в своих снах. Она где-то ждет тебя, сама не осознавая этого. Найди ее, и вы снова обретете друг друга.
Оннед опустил руки и поднял глаза. Перед ним, за окном, падали большие, мягкие, неторопливые снежинки. Он безумно в нее влюблен. Он полюбил ее давно, при их первой встрече, когда она еще была нимфой, когда она еще была чиста, светла, когда она еще нуждалась в его покровительстве, в его защите. Тогда она любила его. Она боготворила его. Она желала быть с ним. Тогда она была согласна стать тенью у его ног — так она сказала. Но теперь… Теперь в ней не осталось ни капли любви к нему. Она ушла и обрекла его на бесконечные душевны
По дороге, прочь от его замка, удалялась маленькая фигурка всадницы в белых мехах. Он смотрел ей вслед, и весь мир становился на его глазах белым, чистым листом. Снег — удивительное изобретение Природы. Он способен скрыть под собой всю грязь дорог, всю боль наших израненных душ.
Отпусти меня. Отпусти, заклинаю тебя, — ее слова становились все тише, все быстрее. — Ты не пускаешь меня в свою жизнь и не отпускаешь. Я стала никем. Я теряю себя. Твои эльфы бросают мне вслед недобрые взгляды. Я чужая здесь. Этот замок стал моей темницей. Я не вижу звезд. Лунный свет больше не питает мои силы. Оба мира отвернулись от меня, и я стала изгоем. Не этого я ожидала, пройдя весь этот путь. Ты позвал меня, и я пошла за тобой. Я потеряла свой титул, оставила свой замок, отказалась от вечности. Я оставила все — в надежде любить тебя. Но ты забыл свои слова. Ты забыл свои обещания. Ты не позволил мне умереть и не позволяешь мне жить. Я стала никем за твоей спиной. Я ничто, беззвучно существующее в твоем замке. Я стала твоей тенью, следующей за тобой в твоем бессмертии.
— Во что, Тиир? Во что ты не смогла бы поверить?
— В то, что наша с ним встреча с самого начала была ошибкой, злой шуткой судьбы, заманчивым соблазном, который оказался пустым обманом. Теперь я знаю. Я и он — мы два одиночества в этом огромном мире, два одиночества, которые
к Оннеду. Тихо, беззвучно проникала в его покои. Он ждал ее, она это знала. Ждал ее каждую ночь, и каждую ночь она чувствовала его страх. Любила ли она Оннеда? Да. Или же нет? Нет. Она не знала. Порой ей казалось, что она пережила свою любовь к нему. Зато она любила свои воспоминания об этой любви и боялась их потерять, забыть и совсем опустошить свою душу. Ей нравилось вспоминать, как билось ее сердце при звуке его голоса, как волнительно трепетала ее душа под его взглядом, как дрожь и смятение охватывали ее, когда она оставалась наедине с ним, когда он случайно, а возможно, и намеренно, касался ее тканями своих одежд, проходя мимо. Она помнила, как дрожали его пальцы в ту далекую ночь, когда она