Актуальным остается один вопрос: хватит ли всем мудрости пережить эту «сортировку» или нет? Если хватит — будет много воздуха и ясности, свободы и настоящей (без зависимости) любви. Если нет — все так и останется мешаниной, с которой нет шанса разобраться, а сверху будут досыпать, досыпать, досыпать.
В детстве папу я любила больше, чем маму. Перевес понятный, но, разумеется, несправедливый. Как и все советские и постсоветские мамы, моя намного больше занималась нашими насущными проблемами, чем отец. Папа же приходил вечером с работы, гладил по голове, говорил приятные слова, обнимал перед сном — иногда выслушивал, давал советы, помогал с домашкой — и укладывал спать.