делать только то, что хочешь, – эмоциональное младенчество, делать, что можешь, – управление
Ничем не управлять и владеть собой – формула свободы, формула возраста зимы.
Самое лучшее в любви – это постпостлюбовь.
Это то единственное, что навсегда останется с тобой.
Это вообще ты сама настоящая и есть.
Мужчина – даже тот, которого она полюбила, – чуждый объект, перед которым внутренняя девочка робеет, и, чтобы расположиться в нем с эмоциональным комфортом, чтобы получить от любви все «витамины», чтобы приспособить эту самую любовь не только бить в сердце, а умиротворять и питать, женщина должна этого мужчину «обжить».
Ну вот как домик обжила бы.
Надышать его собой.
Наставить вазочек/меточек своих.
Обустроиться как-то, чтобы в нем ощущать безопасность и комфорт.
Чтоб не как на вокзале: «Уже пора?»
Я принимаю любовь ко мне за любовь не когда мужчина меня выбрал из всех и страстно хочет, а всех остальных – нет.
Я принимаю любовь за любовь, только когда мужчине и в голову не приходит мне противостоять.
Не в том смысле, что я им управляю, как хочу, а он послушен, нет.
А в том, что он вообще меня не заносит в разряд тех твердых объектов, с кем вступает в отношения оппозиции.
Для меня «любит» – это когда он образует для меня особую сферу, помещает туда и никогда, ни при каких обстоятельствах не вынимает меня оттуда и не ставит в ряд с теми, с кем спорит/борется.
Стало ясно, что код «Я люблю тебя» в этой истории подразумевал примерно вот что:
«Хочу, чтобы именно ты обслуживала мои эмоциональные, сексуальные и прочие потребности.
Я тебя выбираю.
Эту честь – служить мне – я решил вручить тебе,
разве тебе не должно быть лестно?»
Никто не знает, что переживает гусеница, формируя из своего пухленького тельца огромные красивые крылья.
Вряд ли она безучастно спит.
Скорее всего, ее колбасит нереально, и она бы сбежала от себя, если б могла и кокон не держал так прочно.
Жизнеспособность и красота брака – или другого какого партнерства – вскармливаются излишками.
Когда каждый делает для партнера чуть больше, чем ожидается,
вкладывает чуть больше, чем необходимо,
отступает чуточку дальше, чтобы охранить комфорт другого,
и чуть нарушает баланс своей лени и предусмотрительности в пользу последней.
И этой крошечной дозы – этой доли благодати в мисочке рутины – хватает на прокорм хорошести в браке.
И пока этот корм будет – будет и брак.
Как только доверяюсь тебе, как только расслабляюсь,
тут же подстерегает яма – тебя не оказывается.
Хотя ты есть, и даже думаешь, что со мной, но я не ощущаю тебя и панически мечусь.
Мои ожидания – кто искажает их, уродует и раздувает в те немыслимые притязания, какими они видятся тебе?
Я же хочу лишь одного – континуум ощущения присутствия тебя
всегда.
На расстоянии друг от друга, в ссоре, в близости, во сне – всегда ощущать непреложность континуума.
Знать, что может порваться само время или обрушиться пласт пространства, но твое присутствие никуда не денется, оно как позвоночный столб, держащий меня.
Я не ощущаю его – вот в чем дело.
Я делаюсь бесхордовым существом, прозрачным желе, когда теряю частоты твоих волн.
Не потому, что ты пропадаешь, а потому, что я не научилась еще, не отладила радар, и мне нужна помощь в настройке, нужна снисходительность к промахам, нужно терпение и подыгрывание.
Но в нас обоих царствует страх, что так будет всегда,
и гордость – нормальная гордость, —
и простое непонимание.
Женственность свойственна взрослым, она учитывает мужчину с его несовершенствами, не слишком укоряя его за них.
И всё-таки, понимая особенности устройства мужчин, изучив наилучшие методики взаимодействия «М» и «Ж», применяя успешно на практике знания мужской психологии, женщина от себя отречься не может.
Иначе она станет еще одним мужчиной.
Поэтому она всегда будет ждать чуда угадывания, но не будет впадать в отчаянье, как девочка, когда мужчине не до угадаек, а будет тратить силы на то, чтобы никогда не привыкать к угадыванию. Не потреблять – благоговеть чуда, которое может и не случиться – на то оно и чудо. А для всего остального есть коммуникация.