Цитаты из книги автора Борис Акунин Доброключения и рассуждения Луция Катина

Чтоб властитель казался высоким, подданные должны встать на колени, а то и простереться на брюхе

Секрет хорошего правления прост: окружаешь себя толковыми людьми, говоришь им, что надобно исполнить, и никогда не спрашиваешь, как они этого добьются

наш герой твердо помнил максиму: унижающий кого-то прежде всего унижает самое себя, и от этого бесспорного принципа не отступался

Суша тверда, недвижна, несвободна, разделена границами и шлагбаумами. Море безгранично и привольно. Отделившийся от берега челн способен уплыть куда угодно.

Лучший способ изжить большое горе – взяться за большое дело

Как это досадно. Мне помни́лось, что я могу обрести в вас друга, а вы видите во мне всего лишь женское тело, в которое вам не терпится вонзить ваш детородный орган. — И заключила с презрением: — Найдите для него какое-нибудь иное вместилище, а меня увольте.

Прошу извинить мою неучтивость, вдвойне непростительную после услуги, которую вы мне оказали, и не стану оспаривать вашей проницательности — ваша догадка верна. Но я предпочту замерзнуть под забором, нежели предать оглашению имя той, кто счел меня достойным своей благосклонности

— Мы будем с вами жить единою душой! Мы будем вставать с рассветом, составлять перечень дел и после все их исполнять! Наградой нам будет не людская благодарность, а сознание, что день потрачен не зря! А вечером перед сном мы будем обсуждать содеянное

— Вы меня не дослушали. Я намерен ни много ни мало превратить Карогду в земной рай…

— И правильно, — снова перебила она. — Мы ведь с вами будем жить в раю. Как же можно допустить, чтобы и вокруг нас не было рая?

не могу я здесь, в России! Я человек доброго разума, а тут добрым разумом никаких дел не сделаешь!

Господь не для того Русь промыслил, чтоб в ней дела делать, — увещевательно, будто больному, сказал Пигасий. — Их тут почти что и не бывает, дел-то, а те, что бывают, плохи.

— Для чего же Он ее промыслил?

— Как для чего? — Поп изумился. — Для любви. Это немцы сначала что-нибудь придумают, а после полюбят. У нас же сначала надо полюбить, а потом с Божьей помощью что-нибудь якож придумается. Вот я, перед тем как в город идти, неизвестно где вашу милость искать как самую последнюю нашу надежду, помолился с любовию, и вы нашлись, и оказались добрый человек.

Скорее прочь из сих диких мест и как можно далее. Целое село, двести душ, не могут справиться с тремя негодяями! Так поделом вам. Терпите и блейте, овцы.

Свободы и достоинства тут пока никому не нужно. Государыня знаете что после сказала? «Глупо предлагать пирожные тем, кто не наелся черным хлебом». И еще прибавила, велев записать сию мысль для письма Вольтеру: «Умный правитель не стремится насыпать горы там, где природою замыслена равнина, а приспосабливает свои мечты к природному рельефу местности». Вот что у нас будет с реформами, дорогой Луций Яковлевич. Я лучше сам по себе поживу, а Россия пускай сама по себе.

самый умный человек в России и понимаете ее много лучше меня. Но я вашей наукой жить не смогу и не захочу. Хитрить, втираться в расположение к высшим, повседневно подличать, пускай и ради общественного блага? Моя нравственная конституция того не попустит, а что я без нее?

Вина я сам не пью и приказчикам не позволяю. Тож со всяким баловством. За честную работу честно плачу, за лентяйство и озорство строго наказываю. Обчество оно ведь навроде псарни, а люди навроде псов. Голодом их не мори, но и не перекармливай. Приучай к порядку. Без дела не бей, но ослушничать не давай. И станут псы шелковые, поджарые. Добудут тебе хоть лису, хоть волка, хоть медведя. Вот и весь закон.

Еще одна теория общественного устройства, подумал Луций.

Выборы потому и выборы, что выбирают из нескольких человек.

— Это, может, в Германии так. А у нас выборы такие: есть человек, и его либо выберут, либо нет.

— И ежели меня не выберут, той же процедуре будет подвергнут следующий кандидат? — спросил Катин, пытаясь вникнуть в своеобразие российской элекции.

— Не волнуйтесь, — успокоил его хозяин. — Выберут. Нельзя такого хорошего человека не выбрать.

иначе, без людской благодарности, на что мне эта собачья служба? Погоняйте-ка на сотни верст туда-сюда хоть в мороз, хоть в распутицу. Нет уж, слуга покорный, за семьсот за пятьдесят рублей! Лучше дома на своих хлебах жить. Ныне дворянам вольность — не хочешь, не служи.

Знаете, в чем у нас на Руси различье между ворами и честными чиновниками?

— Конечно! Первые берут мзду, а вторые нет. Оно так не только на Руси.

— Ошибаетесь. Вор-чиновник вымогает дачу, а чиновник честный принимает то, что ему дают из благодарности.

начальники на Руси бедными не бывают, ибо живут мздами и корыстями — чем далее от столичного пригляда, тем бесстыднее

Одна из загадок разъяснилась сразу: архитектуры в Синбирске не наличествовало вовсе. На невысоком холме торчала бревенчатая, полуразвалившаяся крепость, а под нею темнели обыкновенные избы. Деревня деревней, только очень большая. Каменных сооружений усматривалось два — маловзрачный собор недавнего строительства и двухэтажный палац, должно быть, вместилище местной власти. Этот можно было бы и зачислить в примечательности, но, судя по ярко-зеленому цвету крыши, здание только что построилось и в «Описание» попасть не успело.

Вот они какие — российские провинциальные города, разочаровался бывший столичный и европейский житель, но укорил себя за малодушие.