А дух-то зеленый, листвяной, настоистый — дух-то какой: дыхнешь — и двадцать годов сразу с плеч долой
Всё бы простила ему, все тиранства, все измывы, а ребеночка, а мла-ден-чи-ка-а-а..
Брызнули у Дфимьи слезы из глаз — как дождь давно жданный летний, Брызнули — и высохли в ту пору ж радость высушила.
Подняла Афимья с земли изжелта-румяную шелковку, укусила своими сахарными крепкими зубами, разжевала сладкую ядовитую мякоть — глотнула, вместе со слезами с последними:
— На тебе, миленький, родименький, на, желанненький, на, поешь... — И еще, и еще кормила его — махонького, милого, кормила шелковкой-яблоком и вслух с ним разговаривала